– Думаешь, так всем заметно? – Скривился, прислушиваясь к тому, что там делает мой ЛИЧНЫЙ секретарь.

Клавдия скривилась и села за стол.

– Думаю, что ты, Фома Измаилович, сейчас ведешь себя, как Лохматов в начале отношений. Но его хоть Дый в последствии направлял, – фыркнула она. – А ты чего тормозишь?

– Я не знаю, что делать, – развел руками. – Я никогда даже подумать не мог, что я встречу свою женщину.

– Это не оправдание. Ты себя в зеркало давно видел? – Прищурилась она. Я поморщился. За последние дни мне пришлось сменить весь гардероб, включая обувь. Рубашки не сходились из-за раздавшихся плеч, пиджаки тоже, брюки стали коротки из-за роста… Пришлось купить кучу одежды на вырост. Она, кстати, скоро подойдет к концу. Надеюсь, что и изменения в моем теле тоже прекратятся. У меня даже кубики на животе появились, чего сроду не было. Я перестал заниматься без одежды, стесняясь этого незнакомого для меня тела. Дамира также часто отводила от меня взгляд. Наверное, ей тоже было непривычно видеть меня таким. – Карапетов, возьми уже все в свои руки и что-то делай, иначе свихнешься. Ты вчера зачем на Клыкова нарычал?

– Он… улыбнулся Дамире, – нехотя признался я.

– Он – связанный, у него жена есть. А ты живешь с этой девушкой в одном доме и ничего не делаешь, – всплеснула она руками.

– А что я могу сделать? – Рыкнул в отчаянии.

– Вот все за вас придумывать надо. Да приди ты к ней, как Клим ходил к Аринке ночью, а утром скажешь, что ничего не помнишь. И вообще, это Дый виноват, – поделилась она мыслями. – Верное средство. Даже если по морде получишь, то хоть выспишься, не то на вурдалака какого-то похож уже.

– Я так не могу, – проворчал.

– А ты это не для себя делаешь. На тебя Лохматову уже человеческие учителя жалуются. Бояться к тебе подходить не меньше, чем к Хозяину, – Клава встала на ноги. – В общем, Клим просил передать, что если ты все не уладишь за неделю, то он тебе отпуск выпишет.

Я похолодел. Если я уйду в отпуск, то Дамира все равно же на работе останется…

– И кто меня заменит? – Спросил вкрадчиво.

– Градов, – хмыкнула она. – Только его все эти отшибленные подростки будут слушаться не хуже, чем тебя.

Я представил Дамиру, работающую с Градовым. В груди зародился глухой рык. Скрипнув зубами, взял себя в руки и кивнул.

– Я решу этот вопрос, – теперь это стало главной моей задачей.

– Да уж, будь добр, – кивнула Клавдия и покинула мой кабинет.

Я же принялся разрабатывать план действий, по которому мне придется жить в ближайшие дни. Ох, не думал, что до такого дойдет… Но мне просто жизненно необходимо, чтобы Дамира увидела во мне своего мужчину. На данный момент меня радовало лишь то, что она вообще никому не высказывала свою явную симпатию, а Макар…, он еще долго к ней не подойдет. Да и вообще его в Березкино сейчас нет. Хозяин отослал по делам от греха подальше.

Поразмыслив еще немного, я решительно прошел к двери и распахнул ее. Дамира сидела и вбивала в систему измененный учебный план для детей из интерната. Семейные и так получают свою порцию любви, а бесхозными оборотнями она планировала заняться вплотную. С воспитателями и педагогами я уже поговорил на эту тему, но, кажется, меня не совсем правильно поняли.

– Что вы делаете? – Полюбопытствовала она, когда я распахнул и зафиксировал вторую дверь, которая обычно вообще не использовалась.

– Мне нужно вас постоянно видеть, – ничуть не смутившись, я вернулся в свой кабинет и принялся двигать мебель так, чтобы с моего рабочего места был виден стол Дамиры.

– Зачем? – Нахмурилась она.

– Чтобы знать, что вы в порядке, – сказал чистую правду. А еще… так я мог буквально дышать ею, а не воровать у нее пижаму, чтобы та лежала под моим одеялом, пропитывая все своим запахом. Хотя, пижама тоже помогала. Надо бы ее как-то обратно вернуть и… украсть другую.

– Это же школа, а не исправительная колония, – хмыкнула она.

– Дамира Алмазовна, это очень тяжело объяснить… моим чувствам, – поведал.

На самом деле у нас такие разговоры происходили почти каждый день. Дамира иногда выходила посмотреть, как я тренируюсь, и задавала вопросы. Много вопросов. Про оборотней, про домовых, про нашу жизнь здесь. Я тоже задал вопрос. Один. Спросил про золотые часы, браслет от которых она так часто крутила на запястье. Она тут же спала с лица и пробормотала, что это напоминание. Напоминание о ком, она говорить не стала. А мне этого кого-то захотелось убить. Этот кто-то сделал ей больно. Это было просто невыносимо.

– Может быть, лучше камеру в приемной повесить? – Предложила она другой выход.

Камера не передает ее запах. Не передает суть. Так что я помотал головой и продолжил свое дело. Вскоре я смог работать, потому что в любой момент мог видеть, как Дамира перекладывает бумаги, задумчиво накручивает прядь волос на палец, иногда хмурится…

– Фома Измаилович, – услышал, решив полюбоваться ею в очередной раз.

– У вас телефон звонит, – вздернула она одну бровь.

– Да? – Удивился я и действительно услышал звук телефона. Решив рабочие моменты, я поднялся из-за стола. – Дамира Алмазовна, мы с вами сейчас идем в интернат.

– Зачем? – Удивилась она.

– Наказывать виноватых… вашими методами, – пожал я плечами. А еще, когда она была рядом со мной, от меня переставали шарахаться окружающие. В последние дни я всегда старался держаться рядом с ней.

– Наказывать виноватых? – Опешила она.

– Именно, – кивнул я. – Дело в том, что если оборотня не держать в узде, то он начинает вести себя… не совсем безопасно для окружающих. Эти дети не такие эмпатичные, как человеческие, но более эмоциональные. И не всегда рассчитывают силу.

– Я считаю, что эмпатию можно развить, – она серьезно на меня посмотрела и, свернув работу, встала из-за рабочего стола. – Помните, я вам говорила…

– Вот и проверим это на практике, – я чуть прикоснулся к ее спине, направляя ее к двери. Обожаю моменты, когда могу ее просто касаться, или держать за руку.

– Между прочим, Тихомир стал более контактным и теперь больше похож на нормального мальчика, чем когда мы с ним только-только познакомились, – привела она пример. – И девочки вполне комфортно себя сейчас чувствуют. Может быть, скоро даже заговорят.

Я только улыбнулся, удивляясь ее оптимизму. Несмотря на то, что я много лет живу в этом удивительном месте, во многих вопросах я в чудеса не верю. Но если