Представляете, каково это – встретить собственное авто в новом облике и вступить с ним в схватку? Страшный сон!

Впрочем, во время первого «пришествия» модернизированных легковушек подобных случаев зафиксировано не было. Слишком уж сырыми бойцами были рапторы первой генерации. В новых условиях машинам требовались новые ТТХ. Малый дорожный просвет и недостаточная мощность водородных и электрических (а иногда и вовсе бензиновых, газовых или дизельных – встречались и такие анахронизмы) силовых установок не позволяли рапторам разгуляться. Когда кругом сплошные завалы, когда дороги вдоль и поперек покрыты трещинами, разломами и ямами, а почти все виадуки обрушены, когда некоторые шоссе вовсе закручены в клубки и спирали, машине с обычной подвеской и двигателем ехать просто некуда.

Но рапторы не приуныли и не стали бросаться в отчаянии с крыш многоэтажных автостоянок. Не умели они унывать. Машины ведь – не люди. Они вернулись в Узел и вскоре предприняли новую попытку освоения изуродованных Катастрофой территорий.

На этот раз они пришли не только самостоятельно мыслящими, но по всем статьям подготовленными к освоению пятиземелья Зоны. Их силовые установки теперь использовали аномальную энергию, которую черпали из силовых линий (их расположение соответствовало рисунку сети подземных коммуникаций, прорытых биомехами), или же могли «залить» эту энергию в аккумуляторы на энергополях. У рапторов появилось оружие, чтобы защищаться от людей, они стали хитрее, быстрее и проворнее. И главным новшеством, недоступным другим биомехам, стала способность рапторов… к прыжкам.

Нет, у них не выросли ноги вместо колес. Просто теперь подвеска машин позволяла им прыгать в любую сторону метров на двадцать, а то и на полста. Без разбега. Да так резко, что люди просто не успевали отскочить в сторону и превращались в лепешки.

Вот тогда-то и появились байки о том, как некий парень встретил свою машину, а она, сволочь, его раздавила. И это при том, что до Катастрофы он ее, гадину, десять лет холил и лелеял, содержал в гараже и эксплуатировал исключительно по выходным.

Жуть, правда?

Лично Леший в эти истории не верил. Он считал, что все они пошли от единственного достоверного случая, когда некто Геннадий Хомяков, бывший вертолетчик, а теперь знаменитый сталкер по прозвищу Алмазный Мангуст, столкнулся с драконом, который до Катастрофы был его боевой вертушкой Ка-85. Причем конкретно в том случае дракон повел себя не так, как расписывали в своих байках сталкеры. Чем все закончилось, Леший точно не знал (наверное, миром, раз Мангуст был до сих пор жив), но точно знал одно – из всех историй это была единственная реальная. Все остальные были байками чистой воды.

И все-таки где-то в глубине души у Лешего сидела заноза. А ну как встретится его любимая «бэшка» в темном переулке. Поднимется ли рука швырнуть в красотку плазменную гранату? Понятно, что теперь она уже не красотка, и вообще не «БМВ» модели «Бейджин» тридцать седьмого года выпуска, шедевр передового по всем статьям китайского автопрома. Но ведь все равно хотя бы на один процент это она, родная развалюшка, которая кормила и поила частного извозчика Лешего целых пять лет, вплоть до самой Катастрофы.

Леший отогнал глупые фантазии и попытался промчаться по опушке жестянки, в надежде укрыться за уцелевшей стеной одного из строений на улице Полосухина. Лера не отстала, и в целом забег можно было оценить на «хорошо», но рапторы двигались гораздо быстрее ходоков. Машины рассыпались по всей поляне и прыжками помчались наперерез.

Зрелище было жутковато-нереальное. Без малого два десятка уродливых железных хищников прыгали, как здоровенные лягушки, только не по прямой, а каждый раз прямо и чуть в сторону, то влево, то вправо, затем проезжали несколько метров и снова прыгали. Очень скоро пять или шесть машин двигались уже не наперерез, а навстречу ходокам, а около десяти приближались сзади. Остальные зашли справа. Свободным пока оставался лишь один путь – влево, в сторону Звенигородского переулка.

На первый взгляд, этот путь отхода был удобным. Дом номер 34 по Малой Филевской улице имел множество корпусов, каждый из которых делился на строения. В прошлом это был, наверное, какой-то складской комплекс или что-то подобное, теперь под слоем золы и щебня не разобрать, а импланты сообщали только точный почтовый адрес, без комментариев. Именно этот «дом» и формировал как левую сторону переулка, так и затейливый лабиринт руин, в котором можно запросто укрыться от колесных биомехов, не дружащих с внедорожной проходимостью. Одна беда: рапторы очень уж ловко перепрыгивали через все, что нельзя объехать.

Беглецам удалось немного оторваться лишь в первый момент, когда они лихо вскарабкались на груду кирпича и щебня, которая раньше была «домом 34, корпусом 2». Спуск занял гораздо больше времени, чем восхождение, и рапторы успели обогнуть завал слева, со стороны руин с тем же адресом, только с припиской «строение 1». Пришлось Лешему мысленно прокладывать новый маршрут и скакать по грудам строительного мусора в сторону «дома 34, корпус 2, строение 2».

Это строение, скорее всего, при жизни являлось чем-то вроде склада, оно было длинным, имело плоскую крышу и широкий пандус слева. Хотя Леший видел на востоке Новосибирска и на юге Москвы высотные дома, утопленные в землю по верхние этажи, и потому тоже казавшиеся чем-то вроде ангаров. В Зоне и не таких чудес можно насмотреться. Взять тот же стадион «Динамо», который превратился в большое каменное блюдо, торчащее из земли под углом градусов в сорок пять, или церковь в Петровском парке, которую будто бы разрезали бритвой по вертикали и отодвинули получившиеся половинки метров на сто одну от другой. Или взять закрученную в спираль двухъярусную скоростную магистраль, что когда-то разгружала центр Новосибирска. Нетронутый асфальт, разметка, развязки, пешеходные переходы… все осталось целым. Только дорожное полотно теперь было закручено в горизонтальную спираль, а все развязки-переходы торчали под такими углами, что шею свернешь, если попытаешься хотя бы проследить за получившимися хитросплетениями.

В общем, много в Зоне таких чудес, что и не снились прежним мудрецам, но в данном конкретном случае Леший решил для себя, что «строение 2» прежде являлось складом. На том и остановился. Было о чем подумать и помимо идентификации закопченных руин.

Когда Леший и его спутница добежали до дальнего края крыши строения, выяснилось, что рапторы успели перекрыть ходокам кислород и на этом направлении. Прямо по курсу около десяти машин присели на подвесках, готовясь к прыжку. Леший коротко оглянулся и увидел, что количество преследователей вовсе не уменьшилось. Выходило, что рапторы впереди присоединились к охоте только что. Леший прикинул шансы и пробормотал невнятное ругательство. Такими темпами через пару минут вокруг ходоков могли собраться штук семьдесят рапторов, и уж тогда никакие спринтерские качества не помогут. Сожрут чугунки однозначно, вместе с амуницией.

– Что будем делать? – невольно пятясь от края крыши, спросила Лера.

– Будем проявлять чудеса смекалки и ловкости, – Леший ощутил приближение очередного «приступа героизма». То ли второй имплант проснулся, то ли собственный организм решил взбодриться, было непонятно. Однако Леший чувствовал, что знает, как поступить, а главное – он был уверен, что справится с задачей. Нет, раньше он ничего подобного не делал. Но сейчас был стопроцентно убежден, что у него все получится.