Вторник, 23 марта

— Здесь сказано, что последний год вы путешествовали, — говорит тип в магазине по продаже садовой техники.

И я отвечаю, что последние двенадцать месяцев действительно провел на яхте, участвовавшей в кругосветном плавании, поскольку хотел забыть о прошлом и завоевать себе репутацию энергичного человека.

— Но удастся ли вам вернуться к тихой обыденной жизни после таких приключений? — спрашивает он.

На что я говорю, что много об этом думал и все-таки решил направить свои усилия на продажу садовой техники.

— Мы тоже не хотим брать людей, только что закончивших школу, нас интересуют сформировавшиеся личности, уже успевшие повидать мир, — вежливо отвечает он.

Готовясь к собеседованию, я успел прочитать несколько брошюр.

— Да, думаю из таких людей могут получиться более успешные коммивояжеры, — говорю я. — Объехав полсвета, я приобрел умение общаться с самыми разными людьми, и теперь я знаю, как объяснить им, что не надо покупать «Маунтфилд-16ХП», а вместо этого приобрести «Хонду-450» с присадкой для сбора скошенной травы.

Доехав до дому, я узнаю, что принят на работу.

— Примите мои поздравления, — сообщает мне по телефону директор магазина Осси. — Вам так повезло, что вы будете заниматься именно этим бизнесом. — И я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.

На Джемму мое новое место службы не производит никакого впечатления.

— Газонокосилки… — произносит она, как будто в магазине садовой техники можно продавать что-нибудь более выдающееся.

— Я нашел новую работу, — с торжествующим видом сообщаю я папе, глядя, как он отскребает нашу подъездную дорожку.

— Очень хорошо, — отвечает он, — значит, ты сможешь оплатить мытье дорожки. Потому что из твоего фургона течет масло. И пока ты его не починишь, паркуйся, пожалуйста, на общей стоянке. Ну а поскольку ты уже дома, докончи отчищать дорожку сам. Мне уже надоело убирать за тобой. — И где он только этого поднабрался? Думаю, в каком-нибудь журнале для родителей.

А потом еще и Роб внес свою лепту. Он заезжает якобы для того, чтобы заказать каюты для свадебного путешествия, но на самом деле это лишь повод провести со мной воспитательную беседу. Терпеть не могу этой покровительственной манеры. Он старше меня всего на пару лет.

— Ты же не собираешься снова становиться официантом? — спрашивает он. — Почему бы тебе не прислушаться к отцу и не позвонить его приятелю? Это же будет здорово — снимешь себе квартиру, будешь жить вместе с Джеммой, устраивать вечеринки.

Удивительно, как это у них все правдоподобно звучит, у этих ответственных людей. Все сломленные люди мечтают только о том, чтобы другие тоже сломались. Тогда их собственная ноша начинает казаться им более легкой. Тогда у них возникает иллюзия, что все справедливо. Но беда в том, что ответственность поделить нельзя. Это будет означать лишь то, что кто-то другой будет возмущаться растущими ценами на детскую обувь. Я никогда не буду брать на себя ответственность за что бы то ни было. Скорее я захлебнусь в собственной блевотине, чем куплю себе пресс для брюк.

Перед тем как я ложусь, папа показывает мне предварительный список гостей, которых он собирается пригласить на вечер памяти мамы. И я замечаю, что он отпечатан его секретаршей. Папа гордо заявляет, что в этот вечер у нас соберется членов парламента больше, чем на пресс-конференции у премьер-министра, уже не говоря о других знаменитостях. Он говорит, что собирается нанять в ресторане выездное обслуживание, так как Саре одной не справиться. Он говорит, что все будет организовано в саду, чтобы гости не затоптали ковры, что он обязательно договорится о приезде Чарли, и даже упоминает, что пригласил симфонический оркестр Би-би-си. Думаю, к апрелю он договорится еще и о трансляции по радио.

Среда, 24 марта

Первый день работы в магазине садовой техники. Единственное, что я могу сказать, — хорошо, что я не попал туда раньше. Я подмел демонстрационный зал, поднял наверх семикилограммовую вывеску, протер десять газонокосилок и привинтил к трактору аккумулятор, на боку которого было написано «1000 вольт». Опасаясь быть убитым током, я поинтересовался у Осси, где расположены положительные и отрицательные клеммы.

— Какая разница? Поставь его на место, и все, — ответил он.

А когда я осторожно начал привинчивать первое соединение, он изо всех сил заорал: «Ба-бах!» Я так подскочил, что оказался посередине демонстрационного зала и рухнул на полку, а все присутствующие разразились хохотом. Судя по всему, они так забавляются со всеми новичками, что было бы небезынтересно узнать инспектору по безопасности.

Потом Осси объясняет мне, что такое карточки и товарные накладные, и я усиленно киваю, хотя мысли мои блуждают очень далеко.

— Ну ладно, а теперь повтори, — закончив, говорит он, и мне приходится попросить его объяснить все еще раз с начала.

— Надеюсь, теперь ты будешь слушать внимательнее, — замечает он.

До чего же он отвратительный. Толстый, и глаза посажены так близко, словно его лицо является диаграммой Венна.

Когда я возвращаюсь домой, мне звонит парень из «Чешем карри» и интересуется, куда я делся. Я совсем забыл, что должен был выйти к ним сегодня на работу. Я говорю, что передумал и решил заняться продажей электрооборудования.

— Это очень непрофессионально, — говорит он.

— Всего доброго, — отвечаю я и вешаю трубку.

10 часов вечера.

Вечером опять ходил к Шону. Весь их дом забит ящиками — родители уже начали перевозить вещи в Шотландию.

— Он у себя, — говорит миссис Ф., — но я бы на твоем месте не стала туда заходить — там такая вонь! Даже грузчики отказались туда заходить, правда, Джефф?

Но отец Шона даже не поднимает головы от газеты.

— Там действительно здорово воняет, Джей. Постарайся убедить его открыть окно. У него такой запах, словно в комнате кто-то сдох, — говорит он.

Шон лежит в кровати и читает статью о Дарданеллах. Я сажусь у него в ногах и принимаюсь перелистывать распечатки. Кое-какие не очень понятные места Шон выделяет, чтобы потом еще раз их перечесть. Зато очевидно, что он отлично усвоил статью о моли, а также о заготовке леса в Центральной Америке.

— Почему я такой? — тягучим голосом спрашивает он, откладывая энциклопедию. Наверное, он и вправду много читает, потому что глаза у него покраснели от напряжения. К тому же у него очень усталый вид. — Почему мне никак не удается приспособиться к жизни? Почему так происходит? — Шон поднимает на меня взгляд, и я пожимаю плечами. — Вот именно, — говорит он. — Я отреагировал точно так же, когда меня сегодня спросил об этом папа. Ну и сука же он! Наверное, он тебе уже натрындел про запах в моей комнате.

— Да, он считает, что у тебя кто-то сдох.

— Сдохло мое уважение к нему! — кричит Шон так, чтобы сквозь тонкую перегородку его слышали родители.