Садовник начинает покрывать мою ладонь поцелуями, порхая губами над каждым миллиметром кожи, и я загораюсь от смущения. Сглатываю слюну, смотря на мужчину с оторопью.

– Вероника, ты здесь?

Антонов распахивает дверь библиотеки, врываясь внутрь. Замирает на пороге с каменным выражением лица. Сканирует нас с Артуром уничтожающим взглядом.

– Что здесь происходит, чёрт возьми?

Во все глаза смотрю на Антонова, не веря, что он застал меня в этот самый момент. Понимаю, насколько пикантно выглядит эта ситуация со стороны.

Я нахожусь в помещении с обнажённым по пояс мужчиной, который, к тому же, целует мою руку. И кто поверит в то, что я сама здесь – только свидетельница?

– Какого чёрта?

Он зло выдыхает. Подходит ближе, отталкивая смущённого Артура от меня. Разрывает наше приятное прикосновение. Хватает меня за запястье левой руки, испещрённое мелкими свежими шрамами.

К глазам подступают слёзы от нахлынувшей боли. Я закусываю губу, пытаясь не закричать. Не попросить о помощи.

Никита выталкивает меня за дверь. Проходится злым взглядом по моему лицу. Убирает, наконец, свои железные пальцы.

– Иди в комнату!

Почти рычит. Смеривает меня презрительным взглядом, как будто я падшая женщина, застуканная с любовником наедине. Захлопывает дубовую дверь прямо перед моим носом, щёлкая изнутри замком.

Вероника

*****

Я не верю, что всё это происходит со мной. И присутствие Никиты, и его вспышка ревности кажутся сном. Кошмарным. С мистическими нотками.

Понимаю, что сейчас Артуру не поздоровится. Парень, скорее всего, даже не успеет ничего сказать. Как-то оправдаться за то, что увидел Антонов. Пропустит пару ударов слева и упадёт навзничь, захлёбываясь кровью.

Подлетаю к двери, опуская ручку вниз. Створка не поддаётся – по видимому, Никита заперся изнутри. Начинаю колотить в дубовую дверь кулаками. Всхлипываю, боясь за жизнь и здоровье садовника.

Тёплая крохотная ладошка опускается на моё плечо. Я вздрагиваю. Подпрыгиваю на месте, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.

Эми смотрит на меня с сочувствием. Осторожно убирает прилипший локон с моего лба. Качает головой, приподнимая уголки губ в ласковой улыбке.

– Как бы муж с женой днём ни ссорились, ночь их помирит. Идёмте, Вероника-сан, я налью вам успокаивающего чая.

– Там…

– Всё будет хорошо, вот увидите.

Берёт меня за руку. Переплетает пальцы с моими.

Я прислушиваюсь, ожидая услышать крики поверженного Артура или матерные высказывания Антонова, но за створкой по-прежнему царит тишина.

Медленно перебирая ногами, скольжу за хозяйкой резиденции на кухню. Эми кажется невозмутимой. Со спокойствием королевы она начинает колдовать над заварочным чайником. Осторожно вынимает какие-то пучки засушенной травы, кроша их в ситечко. Что-то шепчет над странным отваром.

Я взбираюсь на высокий стул. Опускаю голову на ладони, следя за приготовлениями какого-то странного напитка.

Передо мной оказывается высокий бокал, заполненный жидкостью тёмно-коричневого цвета. От поднимающегося в воздух пара сразу же теплеет в груди. Проносится сладкой патокой по венам.

– Пейте, Вероника-сан, этот напиток научила готовить меня моя бабушка. Очень хорошо помогает забыть о женских проблемах.

Я хочу сказать, что забыть о женских проблемах хорошо помогает отсутствие мужа, особенно такого, как Антонов, но вовремя прикусываю губу. Эми не оценит сарказма. Ей, воспитанной в ежовых рукавицах Акайо и так, наверное, не сладко живётся. А мне не стоит вмешивать её ещё и в свои проблемы.

– Всё образумится, Вероника-сан. Ночью вы найдёте подход к мужу.

Я отхлёбываю странный напиток, моментально закашливаясь. Японская поговорка тянет меня на дно. Опутывает липкой паутиной воспоминаний. Я проглатываю тугой ком, отдающий мятой. Опускаю его в желудок, пытаясь улыбнуться.

Ну, уж нет, больше я не собираюсь приближаться к Антонову и на пушечный выстрел. Эту ночь он проведёт на полу, но ко мне больше не притронется. Хватит.

– Вкусно?

Эми ласково треплет меня по руке. Отходит на шаг назад, смотря на меня с некоторой нерешительностью.

– Да-да, спасибо вам. Чудесный чай. Но мне пора.

Прощаюсь, почти бегом взбираясь по винтовой лестнице наверх. Толкаю дверь нашей с Антоновым спальни, надеясь, что он ещё не пришёл.

Останавливаюсь как вкопанная, натыкаясь на тёмный взрывоопасный взгляд, сверкнувший в полумраке комнаты.

– К любовнику своему бегала?

Голос его слишком хриплый ввинчивается в мозг тупой раскалённой палкой. Проходится с нажимом, опаляя. Больно ранит, мешая дышать спокойно.

Мужчина поднимается с кресла. С грацией хищника подходит, готовясь к нападению. Останавливается в метре от меня.

– Что ты в нём нашла, мышка?

Я не могу произнести ни слова, что в принципе, для меня несвойственно. Просто смотрю в эти кофейные глаза и тону. Ощущаю холод, сквозящий между нами.

Хочется обхватить себя руками и согреться. Отстраниться от этого странного мужчины, который играет мной как пешкой. То бросает под танки, то делает королевой.

– Он молод, да? На десять лет меня младше…

На лице Никиты появляется кривая улыбка. Перекашивает породистое лицо как после инсульта. Пугает своей ненатуральностью.

– Может у него и стоит лучше и дольше, и агрегат больше?

Вопрошает, касаясь пальцами моего лица. Смотрит, не отрываясь. Только его взгляд – тяжёлый, решительный, а мой – растерянный. Кажется, я совсем не понимаю, о чём он говорит. Трясусь мелкой дрожью от его хриплого шёпота.

Он что, ревнует?

– Ответь!

Хватает меня за плечи, встряхивая как куклу. Его глаза изрыгают огонь. Пожирают меня со всеми внутренностями, обдирая плоть до костей.

Я отшатываюсь. Прижимаюсь к прохладной стене спиной. Осознаю, что бежать некуда.

Не знаю, что произошло в библиотеке между Артуром и Никитой, но последний просто уверен в моей неверности. Хочет растерзать меня за непослушание.

– Да, он лучше!

Вздёргиваю подбородок вверх. Встречаюсь с решительным взглядом не бывшего мужа, поражаясь самой себе.

– Всем! И размером, и мощью!

Осекаюсь, не зная, о чём говорить дальше. Вряд ли эротическое описание полового мужского органа, которое я видела недавно в какой-то книге, сможет зацепить Антонова за живое.

Мне бы извиниться, рассказать ему об этом нелепом недоразумении с влюблённой парочкой и посмеяться над ситуацией, но я молчу. Молчу, продолжая сверлить бывшего опасным взглядом. Упрямо поднимаю подбородок выше.