– Вы не пробовали расспросить его слуг?

– Никто из них не говорит на местных языках. Только на своем. Или они искусно притворяются, что не понимают.

– Тогда надо похитить кого-нибудь из слуг. Под пытками любой заговорит!

– Только вот мы ничего не поймем! Какой смысл? Как распознать того, кто говорит по-нашему? Конечно, они выходят из дворца. Но ведь не идут по улице и не кричат об этом! Будет только один шанс, если похитим не того, второго шанса не будет.

– Хорошо, я понял. Но почему вы решили, что девушка прячется в его палаццо?

– Это совсем рядом с тем местом, где она пропала. Больше ей быть просто негде. Поймите, барон, мы уже все обыскали. Причем, не только мы. А резиденция принца – прекрасное место, чтобы укрыться. Лучше и не придумать!

– Прошло слишком много времени. Она бы уже дала о себе знать, если бы он ей помог. У принца были все возможности, чтобы сообщить ее отцу!

– А вы не думаете, что он может удерживать ее насильно?

– Зачем ему это? – удивился Де Понте. Он несколько раз встречал этого Рампахунга или как там его…. Со стороны этот неразговорчивый молодой мужчина производил впечатление абсолютно безразличного ко всему человека. Никаких скандалов, никакой компрометирующей его информации. Только довольно экстравагантные наряды. Никаких друзей, он держал на расстоянии всех, с кем общался. Его почти презрительное ко всему отношение вскоре оттолкнуло всех желающих познакомиться поближе. Он бы никогда не пошел на то, чтобы кого-то удерживать насильно! Принц слишком дорожил своей репутацией. И этот причудливый иностранец не интересовался венецианками. Прошел слух, что он любит мужчин, но это были только чьи-то домыслы. Никаких фактов. Сейчас Де Понте пожалел, что обращал мало внимания на этого человека. По сути, он не знал о принце ничего. А барон был из тех людей, которые все обо всех знают.

– Она могла ему понравиться! – выдвинул очевидную версию Мустафа. – И он решил оставить ее себе!

– Он очень заботится о своем добром имени. И производит впечатление трусливого и неспособного на решительные поступки человека.

– Это видимость! – араб неожиданно заспорил. – Я пораспрашивал тут кое-кого…. Он за несколько лет превратился из живущего на средства папы короля сыночка в одного из самых богатых иностранцев в Венеции. Он сколотил состояние из ничего! Все, кто общался с ним, считают принца очень умным человеком. И то, что он близко к себе никого не подпускает, совсем не говорит о его глупости.

– Я сомневаюсь, что девушка находится в его доме, но мне нужно знать точно! Узнайте это любым способом! – приказал барон. Мустафа кивнул и решительно вышел.

А Де Понте задумался над его словами. Если отбросить предвзятость, то лучшего места, чтобы спрятаться – не найти. Значит, Рампахунга отменил все свои встречи в то утро? Очень интересно! И удвоил охрану. Тоже подозрительно. Его роскошный дворец на самом деле был самой настоящей неприступной крепостью. Как туда попасть? Сейчас барону ничего не приходило в голову. Но он придумает! Обязательно!

Но сначала он навестит этого зазнайку в его ювелирном магазине. Давно пора заказать что-нибудь в подарок для Тицианы….

Сури ходила из угла в угол и не могла успокоиться. Настолько потрясло ее утреннее происшествие, что девушка даже есть не могла. Принесенный Калией поднос так и стоял нетронутый на столике. Запеченая рыба выглядела очень аппетитно, но ей просто кусок в горло не лез.

Что же ей делать? Что? Она больше никогда не выйдет из этой комнаты! Будет сидеть до самой старости! Как же стыдно! С ней случилось что-то совсем невероятное. Буквально за несколько дней принц Рампхуэнг превратился из заносчивого и противного сноба в мужчину, от вида которого ее бросало в дрожь. Она даже скрыть это не могла, все чувства отражались на лице. Он ей не просто нравился, она таяла, глядя на него, сердце сладко замирало и начинало биться, словно птица в клетке. Все ее нападки были просто защитной реакцией. Она прекрасно видела, как он заботится обо всех вокруг. И о людях, преданных ему и о животных. Из туманных воспоминаний всплыл слышанный когда-то разговор. Кто говорил и с кем, Сури не поняла, но суть заключалась в том, что лучше всего говорят о хозяине его слуги. Если они искренне любят того, кому служат, значит это хороший человек. Если боятся или ненавидят, значит плохой.

А в этом доме на хозяина молились. Пылинки сдували. И искренне считали его самым лучшим.

В дверь тихонько постучали и Сури вздрогнула. Она все еще боялась увидеть в проеме принца Рампхуэнга, но это была снова Калия. На этот раз рядом с ней стояла другая служанка. Намного старше. Возраст определить было сложно. Волосы были седые, но лицо на удивление молодое и доброе. Женщина искренне улыбнулась и представилась.

– Дао Пхен. – Она сложила руки на груди и поклонилась.

Калия объяснила, что эта служанка является личной портнихой принца и совсем не говорит по – венециански. Только по тайски. Господин отдал ей распоряжение сшить несколько платьев для Сури и она пришла снять мерки.

Дао Пхен подошла к девушке и внимательно стала ее рассматривать, обходя со всех сторон. Потом что-то сказала на незнакомом языке. Сури не поняла и вопросительно посмотрела на Калию. Казалось, что молодой служанке совсем не понравились только что произнесенные слова.

– Она попросила, чтобы вы распустили волосы. – неохотно перевела Калия.

Сури с улыбкой потянулась к пучку и выдернула удерживающие шпильки. Затем тряхнула головой и повернулась кругом, чтобы волосы рассыпались по спине. Дао Пхен восхищенно ахнула, протянула руку, чтобы несмело дотронуться до одной из прядей. Она снова что-то сказала, но на этот раз Калия ей резко ответила. Но портниха не обиделась. Она только внимательно посмотрела на свою спутницу и рассмеялась. На этот раз Калия сдержала резкие слова, но на лице была написана досада. Она быстро придумала причину, чтобы уйти, а Сури не стала ее задерживать.

Они с Дао Пхен прекрасно провели время, даже не понимая друг друга. Сури чувствовала себя куклой, которую время от времени поворачивают в разные стороны. Портниха беспрерывно что-то говорила, махала руками и качала головой. Несколько раз прозвучало имя Калии и принца Рампхуэнга, при этом Дао Пхен поцокала языком и покачала головой.

А Сури говорила ей свои собственные мысли. Все, что было на душе. Ведь ее все равно не понимают. А высказавшись, девушка почувствовала себя намного лучше. Она уже не была готова запереться здесь навечно. Портниха оживленно кивала головой, будто понимала, о чем говорит Сури.

Вот так они и разговаривали, перебивая друг друга и ничего не понимая, пока их не прервал Пха Нам. Он что-то сказал Дао Пхен, и женщина, поклонившись, ушла. Сури приветливо помахала ей рукой и вопросительно посмотрела на советника.

– Как вы себя чувствуете, госпожа Сури?

– Все хорошо, Пха Нам. Спасибо. Мазь, которую мне дал Тома, творит просто чудеса. – Девушка открыла рот, чтобы спросить его, можно ли снова завтра с утра увидеть Суджая. Но не осмелилась. Принц отдал четкий приказ и ему и ей, и навряд ли поменял решение. Пха Нам, конечно, ей откажет. А обижать этого доброго и мудрого человека ей не хотелось. Она сама завтра придет, без разрешения. И Пха Нам может смело сказать принцу, что его вины здесь нет. Девушка пришла по своей воле без разрешения. Вместо этого она задала другой мучающий ее вопрос. – В последнее время у меня создается впечатление, что вы хотите мне что-то сказать, но не осмеливаетесь. Это правда?