«умерщвлении» Максима Горького и Менжинского.

Ну а Катрин, не сомневаюсь, с этой ролью справится. Всё потому, что есть в её натуре что-то ведьминское – это проявляется в минуты гнева. Помню, приревновала меня к Эстер, я даже испугался, не столько за неё, как за себя – такая может ударить топором, если будет под рукой. Вот и Анна, похоже, из этой же породы. Со страхом думаю, что если до Катрин дойдут слухи о моём «альянсе» с Анной? Конечно, чему быть, того не миновать, но всё-таки хотелось бы обойтись без публичного скандала.

Глава 17. Очная ставка

Когда смотрю на Анну, все сомнения куда-то исчезают. Но стоит ей выйти за дверь, ну хотя бы в ванную, как громоздятся версии, только успевай отбрасывать то, что подсказывает мне «второе я». Ему везде мерещатся интриги, заговоры, словно бы я не дома нахожусь, а на задании в тылу врага. Нет, так нельзя! Надо бы с Анной объясниться, но ведь была попытка, и всё без толку. Во всяком случае, так и не смог себя в чём-то убедить, не сумел прийти к окончательному выводу.

Ну что ж, пойдём другим путём – попытаюсь устроить очную ставку Анне с Дубовицким. Для этого нужно пригласить Анну в тот клуб, где частенько бывает адвокат, а там посмотрим.

Однако моя идея выйти на люди вдвоём не получила одобрения.

– Чем плохо здесь, в гостинице? – недоумевала Анна. – По-моему, уютно.

– Похоже, ты меня стесняешься.

– Да нет! С чего ты взял? Я просто не понимаю, зачем…

– Мне будет приятно, если окажусь в одной компании с тобой на публике. Это же поднимет мой авторитет среди столичного бомонда.

– Ты шутишь?

– Допустим, что шучу…

Я ещё долго пытался её переубедить, и в итоге это удалось.

Итак, L-клуб, хотя такого не найдёшь на карте. Протекцию мне составил Даня, а то иначе моя затея завершилась бы, даже не начавшись – там фейс-контроль строже не придумаешь! Узнав у тамошней обслуги, что Дубовицкий заказал столик на следующий вечер, я попросил устроить так, чтобы мы с Анной оказались где-то рядом с ним. За это пришлось переплатить, но я надеялся, что дело того стоило.

И вот мы уже сидим за столиком, а Дубовицкого всё нет. Музыканты выдают некое подобие Hip-Hop, полуголые акробатки крутятся вокруг шеста. Признаюсь, я не любитель подобных развлечений, предпочёл бы какое-нибудь заведение, где можно послушать джазовую музыку. Но что поделаешь, если должен обретаться здесь?

Мы уже почти допили бутылку Veuve Clicqout, когда появился Дубовицкий в сопровождении очаровательной девицы. Кто бы сомневался – других он не признаёт. Видимо, поддерживал свой имидж солидного «решальщика», то есть он что-то вроде бриллианта, а девицы – исключительно в качестве оправы.

Борис Ефимович вежливо раскланялся со мной, ничуть не удивившись тому, что я оказался за соседним столиком, а вот на мою спутницу вроде бы не обратил внимания. Так мне показалось, хотя, кто знает, возможно, они успели обменяться тайными знаками, пока я разглядывал ту, что явилась в качестве оправы. Собрался было спросить у Анны, не тот ли это Дубовицкий, но вдруг она приблизила лицо к моему уху и словно бы шипит, как змея перед стремительным броском:

– Ты меня зачем сюда привёл?

И что ещё добавить к тому, что уже ей сказал? Если Анна обо всём догадалась, поздно изворачиваться, придётся действовать напролом.

– Решил устроить вам очную ставку, – и обернувшись к Дубовицкому: – Борис Ефимыч, как на это смотрите?

Тот сразу не врубился:

– Вы о чём?

– Да вот об Аннушке хотел поговорить. Позвольте вам представить, – и указал рукой на Анну.

– Не понимаю. Я-то тут причём?

Смотрю – девица, которую адвокат привёл, всполошилась. Почувствовала запашок скандала… А я намеренно Анну называю Аннушкой, чтобы, наконец, всё стало ясно.

– Борис Ефимыч, не лукавьте! Вот Аннушка говорит, что вы пытались затащить её в постель, так нечего прикидываться, что незнакомы.

Тот прищурился, глядит на Анну, словно бы вспоминает.

– Да я не отрицаю, вроде бы знакомы. Только ведь столько лет прошло, всех и не припомнишь, – и выдавил виноватую улыбку, адресуя её своей спутнице.

– Ну вот и ладно! А теперь расскажите нам, как Аннушка работала на Коко́, вовлекая Арсена в тёмные дела. Здесь все свои, так что не стесняйтесь.

Девица порывается уйти, но Дубовицкий схватил её за руку, не отпускает – видимо, лакомый кусок или богатая клиентка. Впрочем, одно другого совсем не исключает.

– Чего вы от меня хотите? Вернуть вам ваши доллары? Так я готов.

Видимо, и впрямь хочет избежать скандала.

– Оставьте их себе. А мне нужно лишь признание. Скажите правду! Кто работал на Коко́ и обрабатывал Арсена.

Глаза адвоката бегают, на лбу выступил обильный пот…

– А где гарантия…

– Не беспокойтесь, кроме тех, кто здесь присутствует, никто об этом не узнает. Поверьте, я стал копаться в этой грязи не потому, что намерен кого-то погубить. Просто хочу написать сценарий на основе реальных фактов, ну и очистить от подозрений имена близких мне людей.

– Ну что ж, ваша взяла, – тяжело дыша, еле выговорил Дубовицкий. – Анна тут ни при чём, это я помогал Коко́. Но даже предположить не мог подобного финала. Я и сейчас не знаю, в чём причина.

Видимо, и впрямь вмешались какие-то высшие силы либо имели место криминальные разборки, и для Арсена всё закончилось трагически. Но мне разбираться в этом ни к чему – если захочу написать сценарий, что-нибудь придумаю, фантазии мне не занимать. Я расплатился по счёту, и мы с Анной покинули L-клуб. Только на улице немного продышался…

Честно говоря, я не надеялся на такой успех. Это была чистейшая авантюра с непредсказуемым концом! Видимо, должен поблагодарить ту самую девицу. Дубовицкий испугался, что она уйдёт, поэтому поспешил поскорее закончить разговор – если бы не она, отбивался бы до последнего, не желая признавать свою вину. Ну а после нашего ухода станет навешивать лапшу ей на уши, он это умеет. Не сомневаюсь, что в её глазах будет выглядеть героем, разоблачителем преступных афер. Ну и чёрт с ним!

А что же Анна? Пока ехали в такси, молчала, а потом и говорит:

– Выходит, ты не поверил мне тогда? Когда я сказала, что не знаю этого Арсена.

И так смотрит на меня, что до костей пробирает озноб. Может, я и вправду занемог? Однако надо отвечать.

– Видишь ли, вера хороша в личных отношениях. А в серьёзном деле…

– Так у нас всё не всерьёз?

Ну вот!