Юлька ухватилась за жёсткий колючий пыльный край паласа и не сумела смолчать:

— В прошлый раз шкаф уже стоял у окна. И ты заявила, что он выглядел по-дурацки.

— А теперь…, — запыхтела Машка, двигая шкафище враскачку короткими толчками, — он выглядит… по-дурацки здесь. Тяни сильней! Не филонь.

Юлька тянула изо всех сил, старательно ликвидируя вздувающиеся волны и перекосы. Мигом взопрела и катастрофически изгваздала чёрные джинсы. Белая ящерка висела перед ней, с любопытством отслеживая непонятный ей процесс. В какой-то момент стало казаться, будто эта зараза всем своим видом излучает: раз, два, взяли! Анекдот, да и только.

Пару раз Юлька отмахивалась от увлёкшейся липучки, что норовила присесть прямо на нос. Машка заметила сей казус, но от комментариев воздержалась. Она торопилась, то и дело поглядывая на старинные часы с кукушкой, купленные в какой-то забубённой деревеньке. И сожравшие немыслимую сумму за реставрацию этой рухляди.

Её мужчины ворвались в дом, когда последняя стопка барахла перекочевала с кровати в шкаф. А сама кровать переезжала к противоположной стене. Грязные руки Юльки саднили от непривычного перенапряжения. Забитый пылью нос не прекращал попыток шумно очиститься взрывными чихами. Правая ступня нестерпимо ныла: по ней проехалось трюмо на пути в спальню мелюзги.

Истерзанная «дорогая гостья» со стоном повалилась на хозяйскую кровать и отёрла лицо шёлковым покрывалом. Машка проигнорировала сей факт, разглядывая подоконник, куда перекочевало содержимое трюмо. Она шевелила губами и разводила руками, прикидывая габариты будущего приобретения. Судя по размаху, новое трюмо при очередном переезде отдавит Юльке обе ноги по самые плечи.

В дверном проёме нарисовался Кешка — второй по счёту отпрыск чадолюбивой парочки. Если первенец обликом и умом тютелька в тютельку срисовал отца, то этот был копией матери. И в свои неполные пятнадцать, усугубив ситуацию спортивной гимнастикой, выглядел на все двадцать.

Богатырь с дивно синими глазами и светлыми кудрями прямо-таки просился на плакат о чистоте славянской крови. И вечно напрашивался на неприятности, не в силах выбрать среди своих поклонниц ту самую единственную.

— Матерь божья! — в дурашливом восхищении всплеснул он мускулистыми ручищами, лучась ироничной ухмылкой.

— Чего тебе? — недовольно проворчала Машка, ещё не вынырнув из своей дизайнерской арифметики.

— На новом месте шкаф выглядит по-новому, — съехидничал Кешка, переступив порог и шагнув к родительскому ложу.

Пропавшая ненадолго ящерка вырвалась из пустоты над его вихрастой макушкой. Завертела хвостами и засучила в предвкушении лапками.

— Птаха! — пискнула Юлька, скатившись на пол по другую сторону кровати.

Машка резко обернулась. И безошибочно уставилась на первостатейно важный сейчас объект: лицо сына. Оно уже одеревенело, мёртво выпучив на Юльку пустые глаза. Руки парня потянулись к своей жертве, но сделать он успел только шаг.

Его мать перемахнула кровать кенгуриным прыжком. Два могучих тела столкнулись, доказав, что ребёнку ещё расти и расти. Кешка был «смят превосходящей силой противника», каковая, впрочем, удержала его от падения. Любящая мать примерилась, было, закатить сыну оздоровительную оплеуху. Однако и без того к каменному лицу ребёнка вернулась жизнь — в форме неописуемого обалдения.

— Ты… чего? — вылупился Кешка на мать, не предпринимая попытки вырваться из её богатырских объятий.

— Нам показалось, что ты сейчас грохнешься в обморок, — дежурно оттараторила Юлька, заползая обратно на кровать.

— Я? — изумился ребёнок, рыская взглядом меж парочкой явно заблуждавшихся на его счёт женщин.

Тем не менее, он расслабился, ибо дурацкое объяснение лучше отсутствия такового. И Машка выпустила дитятко из захвата, проворчав:

— Я предупреждала, что нужно сбавить темп тренировок.

Её глаза невольно зашарили в пространстве вокруг сына.

— Сбавлю, — покладисто пообещал тот.

— Кешка! — раздался из коридора спасительный рык отца.

Весёлый гомон мелкоты, к счастью, перекрыл подозрительный шум в родительской спальне. И старшие мужчины продолжали раздевать колобродящих близнецов с последышем Митькой. Кешка поспешил вернуться к месту «побоища», дабы приобщиться к семейной забаве. Ящерка проводила его до двери, скроив недовольную мину. Её хвостики, завившись в плети, досадливо рассекали воздух.

Машка же плюхнулась на кровать и сумрачно посмотрела на подругу-бедоносицу:

— С этим нужно что-то делать.

— Нужно, — вздохнула Юлька, оглядываясь. — И прежде всего, я немедленно линяю. Где мои шмотки? Мне вообще не стоило к тебе вторгаться. Идиотка…

— С твоей бедой нужно что-то делать, — поморщившись, оборвала её покаянную чушь Машка. — Слушай, может, тебе пожить у нас на даче? Возьмёшь отпуск… Глупости! — оборвала она уже себя. — Это не панацея.

— А она вообще существует? — как можно беспечней усмехнулась Юлька, сползая с кровати.

Свою майку и свитерок отыскала взглядом на подоконнике в корзине с вязанием. Куда и направилась, прислушиваясь к бормотанию подруги.

— Тебе безопасно только рядом с теми, кто тебя любит. А в доме твоего олигарха толкутся, как минимум, три потенциальных убийцы. На работе их и вовсе целый полк.

— Дамы, вы, как всегда, прекрасны, — сообщил показавшийся в дверном проёме отец шумного семейства. — Особенно ты, — окинул он жену преувеличенно оценивающим взглядом и скомандовал: — Надень штаны. Нечего демонстрировать детям, из чего на самом деле тётка состоит. Ю-ю, ты чего такая подвешенная? — уловил он цепким взглядом непривычно кислую моську женщины, которую признавал человеком, достойным того, чтобы впускать его в дом. — Девчонки, что-то случилось?

— Улааа! — пролез в двери младшенький Митька, норовя прыгнуть на мать.

Отец поймал его и зажал под мышкой.

— Мать занята, — строго указал он барахтавшемуся баловнику, вытаскивая того прочь из спальни.

Митька верещал так, что закрытая за ними дверь казалась бумажной ширмой. В этой семье царил закон: в рабочие дни родители добывают деньги, а потому всем цыц! Зато в выходные всем даруется свобода самовыражения. Так что всё «накопленное» законопослушными отпрысками за пять дней, беспрепятственно исторгалось в адские выходные.

Кому как, а Машке и Славке это нравилось. Ибо вынуждало их покидать дом, устраивая многочасовые мероприятия «на воздухе» во имя спасения того самого дома от разрушения. Что в первую очередь было полезно даже не детям, а инженеру-проектировщику и программисту, сутки напролёт пялившимся в свои компьютеры.

Машка поднялась и плотней закрыла дверь. После чего придирчиво уставилась на подругу. Юлька вылезла из грязной футболки. Подумала-подумала и напялила майку прямо на потрёпанное перестановкой тело.

— Дома помоюсь, — пояснила она. — Набери такси.

— Мы не договорили, — напористо заявила Машка, игнорируя вопли, сотрясающие все закоулки квартиры за её спиной. — И не смей заявлять, будто это сугубо твоё личное дело. Ты идёшь в ванную. А я к Славке на кухню, — безошибочно определила она местоположение мужа. — Пока старшие будут кормить мелюзгу, всё ему выложим. Он у меня гений. Обязательно придумает, как бороться с твоей нечистью. Ты всё поняла? — почти