Цыганка Роза улыбается.

– Вряд ли… Хотя? Кто знает… – бормочет она. – Всё это – игра света, игра лунного света. У вас найдётся монетка? Ручку позолотить?

– Только медяки, – отвечает Эрни. Он тоже пристально смотрит на цыганку, вслушивается. Это лицо, этот цветастый платок, этот голос – всё ему смутно знакомо. – Это вы! – шепчет он. – Но так не бывает!

Цыганка улыбается.

– Бывает. Раз нет денег, за тебя заплатит луна. – Она раскрывает ладонь, подставляет её потокам лунного света. – Спасибо. А теперь дайте-ка руки.

Она смотрит на ладони Эрни и Анни, освещённые луной, и говорит, что под этим самым чистым и правдивым светом все линии, складки и бугорки скажут только чистую правду.

– Вижу, вижу, вы пережили трудные времена, потери и боль, – говорит цыганка Роза. Внезапно лицо её вытягивается, и она разочарованно стонет. Поднимает глаза на Эрни. – Эх, Эрнест! – Она вздыхает.

– Что? – тревожно спрашивает Эрни.

– Ты не всегда был таким, каким тебя задумала природа.

– Но он хороший человек, – горячо возражает Анни.

– Можно ли считать хорошим того, кто совершил все эти ужасные поступки?

– Можно! – твёрдо отвечает Анни. – Он уже признал свои ошибки. Он раскаялся.

– Ты уверена?

– Да! Просто он на какое-то время обезумел. Ненадолго. Верно, Эрни?

Цыганка Роза смотрит Эрни в глаза.

– Что скажешь, Эрнест?

– Вы правы, я сбился с пути, – говорит он. – Погнался за славой и богатством.

– Безумие тоже разное бывает, – говорит цыганка. – Чаще от него вред и зло, но некоторые безумцы творят добро. – Она снова переводит взгляд на открытые ладони. – Вы что-то ищете. Или кого-то? Я права?

– У нас был мальчик, – говорит Анни. – Мальчик с ясными, как слеза, глазами и чистым и пылким, как луна, сердцем. Скажите, Роза… Нам суждено его найти?

– Вспомните его, представьте и посмотрите на луну, – велит цыганка. – От нашей человечьей тоски луна разгорается ярче. Смотрите на неё и мысленно зовите потерянного мальчика. Сердцем зовите.

Анни и Эрни поднимают глаза, смотрят на луну, тоскуют о племяннике и видят, как луна начинает светить всё ярче и ярче. А совсем недалеко, в нескольких сотнях метров, посреди ярмарки, их мальчик, их Стен на миг выходит из-под луча прожектора. Он тоже смотрит на луну, и тоскует по своей утраченной семье, и видит, что луна в ответ на его тоску разгорается особенно ярко. И на миг все они видят лица друг друга – там, в вышине, в сияющем диске луны. И шепчут любимые имена.

– Приезжайте! – шепчет Стен. – Пожалуйста, найдите меня!

А Эрни и Анни в этот момент спрашивают цыганку Розу:

– Где же нам его найти?

Но цыганки рядом уже нет, она исчезла, растворилась в темноте. И тётя с дядей снова берутся за руки и спотыкаясь спешат вперёд, на ярмарку. Пробираются между автоприцепами и фурами, идут мимо балаганов и шатра, похожего на мир, мимо шатра с борцами, мимо таверны «Дикий кабан». Что-то влечёт их в самый центр ярмарки, туда, где толпа всё плотнее сбивается вокруг синего трейлера, где люди ахают, охают, смеются, волнуются, предвкушают. Анни и Эрни уже добрались до задних рядов, они встают на цыпочки, тянут шеи.

– Что там происходит? – спрашивает Анни.

– Не знаю, милая, – отвечает Эрни. – Ничего не вижу.

И вдруг они оба видят мальчика. Он стоит перед огромным, подсвеченным снизу аквариумом с рыбами. В лазоревом плаще. В луче прожектора.

– Там наш мальчик, – говорит Анни.

– Не может быть! – выдыхает Эрни.

– Нет, это не он!

– Он!

– Он!

– Стен! – кричат они. – СТЕН!

Но их голоса тонут в шуме других голосов, потому что все вокруг кричат «Стен! Стен! Стен! Стен!», так что сам воздух дрожит от этих криков.

– Что он собирается делать? – испуганно спрашивает Эрни.

Пара начинает отчаянно пробиваться вперёд.

– Там наш мальчик, – твердят они стоящим на их пути людям. – Пожалуйста, пропустите нас к нашему мальчику.

Но люди стоят плотно, к аквариуму не проберёшься.

– СТЕН! – кричат Анни и Эрни поверх голов. – Что ты делаешь?

– Многоуважаемая публика! Наступил момент истины! – провозглашает Панчо Пирелли.

Толпа стихает.

– Перед вами мальчик, который вырос на берегах Ориноко, – говорит Панчо.

– Где-где? – восклицает Эрни.

– На каких берегах? – восклицает Анни.

– Этот выдающийся, уникальный мальчик сейчас будет танцевать с пираньями! – объявляет Панчо.

– С кем? – восклицает Эрни.

– Не исключено, что он будет съеден – прямо сейчас, у вас на глазах, – продолжает Панчо.

– ЧТО? – вопит Анни.

– ЧТО? – вопит Эрни.

– СТЕН! – вопят они хором. – СТЕН! ЭТО МЫ!

Но толпа снова гудит. Все стремятся встать поближе к аквариуму. Анни с Эрни по-прежнему не могут пробиться вперёд.

– Это наш мальчик! – кричат они. – Пропустите нас к нашему мальчику!

А люди вокруг твердят:

– Он же совсем ребёнок! Тощий! Худющий! Неужели он сможет?

– Нет! Он не сможет! – причитают Анни и Эрни. – Он самый обыкновенный мальчик. Наш прекрасный мальчик.

Стен не ощущает себя ни тощим, ни маленьким. Он храбр и силён. Он – на пороге чего-то нового, изумительного. Он скидывает плащ. И начинает подниматься по лестнице. Рыбы тоже устремляются вверх, ему навстречу. На верхней ступеньке Стен останавливается. Надевает лазоревые очки. Поднимает руку, чтобы помахать зрителям. Люди стихают, замирают. И в наступившей тишине остаются только два голоса:

– СТЕН! СТЕН! ЧТО ТЫ ВЫДУМАЛ? ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?

Стен прислушивается. Снимает очки. Вглядывается в толпу. И видит! Видит своих дядю с тётей – они проталкиваются к нему, отчаянно размахивая руками. И повторяют его имя. Снова и снова. Его сердце переполняется радостью.

– Тётушка Анни! – кричит он. – Дядя Эрни!

– СТОЙ, СЫНОК! – вопит Анни.

– СПУСКАЙСЯ, СТЕН! – вопит Эрни.

Стен смеётся. И снова надевает очки.

– Не бойтесь! – кричит он звонко. – Я это для вас делаю!

– Не делай! Мы не хотим! – вопит Эрни.

Стен смеётся.