— Они некачественные. У нас Нинка туфлихапнула, на лейбл польстилась, а они назавтра развалились, каблук отлетел. Ипотом… Иногда идет по улице мочалка, вся в ярлыках, но за километр понятно —дешевка, на рынке отоварилась, хочет выглядеть на миллион долларов, а у самой вкошельке и ста рублей нет. Надо на волосы смотреть.

— Куда? — не поняла я.

Арина снисходительно прищурилась.

— На прическу! Если ее в хорошем салонесделать, где правильно мелируют, тогда один вид, а когда сама из коробочкикраску на башку намазюкаешь, другой. Еще ногти! Дуры на них картинки рисуют:цветочки — бабочки — драконы. А те, кто поумней, френч наводят. Да толькополоску белую зафигачат в полногтя, для экономии. Но дорогие мастера«живописью» не занимаются и каемочку на френч чуть-чуть дают. Ходят богатыебабы по-другому, разговаривают они… увереннее, что ли. На детальки нужновнимание обращать. Ты ведь не из милиции?

— Нет, — призналась я, — преклоняюсь передтвоей прозорливостью. Леонид поверил «полковнику» безоговорочно.

— Ленька — дурак, — засмеялась Арина. — У меняпапа мент, я знаю, сколько они получают! Твои шмотки им не купить. Мужавыслеживаешь? Любовницу его ищешь, да? Эта тетка в желтом тебе дорогуперебежала?

— Ты опять меня поразила, — похвалила я Арину.

— Наплюй и разотри, — посоветовала девушка, —если мужик налево пошел, здесь два варианта: или его вон гнать, илиприспосабливаться.

— Полагаешь, клиентка в желтом платье богатаядама? — сместила я разговор в нужном направлении.

— Очки у нее из последней коллекции «Диор», —задумчиво протянула Арина, — платье не копеечное! И еще! Браслет!

— Браслет? — эхом повторила я. — Какой?

— Очень красивый, с лимонными и коньячнымибриллиантами, уж я-то настоящие камни от стразов отличаю, — оживилась Арина, —на нем цветочки сделаны. Элегантная вещь! Есть сеть ювелирных магазинов,торгующих смоленскими бриллиантами. Я люблю к ним в салоны заходить, тампродавщицы вышколенные, стоят, улыбаются, все померить дадут. Может, конечно,меня за нищету и считают, но вида не показывают. У них точно такой же браслетикесть, а к нему серьги. Но у той бабы в желтом платье только браслет, в ушахничего не было. Правда, я заметила одну странность.

— Какую? — моментально насторожилась я.

Арина вздохнула.

— Я шмотки люблю, побрякушки еще больше.Понимаю, что у меня их никогда не будет, а непременно в ювелирный салон зайду.Недавно себе книгу купила про алмазы, их огранку. Много интересного почерпнула.Оказывается, в Смоленске есть завод «Кристалл», там почти полвека с камнямиработают, придумали «русскую огранку», а эксперты во всем мире называютпродукцию этого предприятия «Роллс-Ройс среди бриллиантов». Даже придесятикратном увеличении все грани совершенны! Во как!

— И что за странность ты увидела на браслете уженщины в приметном платье? — я вернула Арину из мира алмазов в пиццерию.

— Симпатичное украшение, вроде ничегоособенного, но… в самом центре у него — большой эксклюзивный камень!Восхитительный! Очень красивый! В магазине я таких не видела! Там были браслетыс алмазной россыпью. А тут! Я чуть не задохнулась, когда он засверкал!

— Ты не ошибаешься!

— Я? Разбираюсь в камушках! Камень не простой!

— Ты уверена? — не успокаивалась я.

— Стопудово!

— Платье от дорогого модельера и браслет с раритетнымибриллиантами?

— Ага, — кивнула Арина, — вот цирк.Расфуфырилась, а гостю на стол пиццу купила! Хоть есть такие, жадные!

— Спасибо, — поблагодарила я Арину. — Выведименя отсюда, пожалуйста.

Над Москвой плыла жара, я добежала до«букашки», села на раскаленное сиденье, включила на всю мощь кондиционер ипопыталась связаться с Барсуковой. Но Тельма Генриховна опять не спешила взятьтрубку. Я уже хотела отсоединиться, но тут вдруг услышала:

— Алло.

— Можно Барсукову? — обрадовалась я.

— А кто ее спрашивает?

— Дарья Васильева.

— Васильева? — с удивлением переспросилаженщина. — Васильева…

— Мы не знакомы, я должна передать ТельмеГенриховне информацию.

— Какую?

— Очень личную, мне желательно поговорить ссамой Барсуковой, — решительно сказала я.

— Слушаю.

— Это вы?

— Да. О каких сведениях идет речь?

— Сегодня в больнице скончалась Лукашина, —ляпнула я и рассердилась на себя.

Ну Дашутка! Сейчас ты продемонстрировалакрайнюю «деликатность», ну прямо как в известном анекдоте, когда полковникотправляет прапорщика в дом погибшего военнослужащего Иванова и говорит:

— Осторожно сообщи его жене о несчастье, неруби сплеча, подготовь бабу.

Прапорщик едет по указанному адресу, звонит вдверь и на вопрос «кто там?» бойко отвечает:

— Скажите, вдова Иванова здесь проживает?

Вот и я хороша! Барсукова, похоже, лишиласьдара речи!

— Извините, — сказала Тельма Генриховна, — яне совсем вас поняла. Вы говорите, скончалась некая Лукашина?

— Да, все правильно.

— И что?

Теперь растерялась я.

— Разве вы не были близкими подругами?

— Нет. Я впервые слышу об этой женщине.

— В кармане Лукашиной нашли записку.

— Очень интересно.

— В случае своей смерти она просила известитьвас.

— Это ошибка.

— Вы Тельма Генриховна Барсукова? Проживаетепо адресу Морская улица, дом девяносто восемь, корпус шесть, квартирасемнадцать?

— Верно.

— Значит, Лукашина упомянула вас.

— Извините, я не могу даже припомнить женщинус такой фамилией, — заявила собеседница.

— Уверены?

— Конечно. Я никогда ничего не слышала оСветлане Лукашиной, — продолжала Барсукова.