Пусть не так прям чтобы неотразима, но, когда я смотрела на себя в зеркало, никакая красная щека от разодранного прыща, не могла испортить мне настроение. Замазывать всё равно не буду, вот и нечего переживать!

У репетитора я была крайне рассеянной, ей несколько раз даже пришлось сделать мне серьезные замечания. Даже хотела вместо положенных двух часов, позаниматься со мной всего час.

И про весну пошутила, и про оттепель вспомнила. Ух, уши мои пылали ярче, чем вдали от эфемерных вспоминающих. Неробкого десятка мой репетитор, уж как скажет — хоть святых вон выноси.

Не мудрено, что к Кольцу я подошла раньше положенных восьми. Ладно, почти добежала, что уж юлить.

Поглядывала на часы с завидной регулярностью постового. Вокруг проходили влюбленные парочки, родители с детьми, бабушки, дедушки, кто-то радовался, кто-то спорил. Каждый был занят своим делом, своим настроением.

Уже десять минут девятого, а его всё нет. Открываю нашу переписку, вдруг перенёс встречу, а я не заметила. Но всё пусто. Об опоздании, конечно же, не предупредил. Неприятная заметка…

Проходит ещё минут семь, я начинаю мерзнуть, хоть и тепло одета. Переминаюсь с ноги на ногу, чтобы совсем не околеть. Нет, так не пойдёт. Нужно написать.

«Я на месте. Ты где?»

Прочитано. Сразу же! И молчание, даже нет оповещения, что набирает текст. Что-то это перестает мне нравится.

Не проходит и двух минут, как отвечает.

«Бегу, спешу на крыльях любви!»

И стикер хэллоуинской тыковки, посылающей сердечки. Меня передергивает. Хмурюсь, стараясь понять, что меня так задело. Может, шутка такая. Сгладить хочет своё опоздание.

Но нет, не помогают мне эти вот поиски оправданий. Червячок сомнений уже заполз, куда ему нужно. Заполз и вальяжно расположился, намекая, что нескоро его получится вытурить.

Вдруг меня кто-то толкает в спину, а в следующий миг прямо около моего лица вырастает миниатюрный букет из конфет Ferrero Rosher, обёрнутых в креп чёрного цвета.

— Привет-привет. Это тебе. — Рядом с букетом появляется и действующее лицо. Улыбчивое такое, я бы даже сказала развесёлое.

— Привет. Спасибо. — Говорю, принимая букет.

Ладно, дарит — нужно взять. А о том, что это не мои любимые конфеты, а Оли, подумаю после.

Но именно в этот момент я поняла, какой КАМАЗ терпения мне понадобится в эту такую долгожданную встречу наедине.

И интуиция меня не подвела…

Мы шли по заснеженной улице, мимо прохожих, которые так же, как и я, старались просто не упасть. Город засыпало так, что власти не справляются со снежными заносами и сугроба, высотой с одноэтажные дома. Приходится пробираться сквозь, преодолевая и проваливаясь в снег.

Амир по тропинкам проходил первым, протаптывал, наверное, след, ага. Поэтому со своей координацией я воевала сама, и даже пару раз опасно кренилась на прохожего. Но устояла, первый раз помогла девушка, второй — букет, хоть какая-то от него польза, кроме эстетического наслаждения.

Когда мы вышли на более-менее расчищенную дорогу, Амир обернулся и заговорил.

— А знаешь, даже хорошо, что сегодня встретились. Ты, как всегда, попала в яблочко!

— Сомнительная похвала. — Мне уже не нравился его настрой, попахивало издевкой и сарказмом.

— Ничего, прими её, от чистого сердца, Мийка. У меня ведь чистое сердце, а? Что скажешь, подруга дней моих суровых?

От этого «Мийка» меня передернуло, терпеть не могу, когда коверкают моё имя, да и кому такое вот понравится?! Как бурёнка из Староселья, ей-Богу.

Сначала Бжижик, потом не пойми откуда туртушка, теперь ещё и Мийка. Собрались давние друзья на разговор, да-да. Паритет сил, видимо, что-то из сказочного.

— Давай перенесём наш разговор. Я хотела поговорить о серьезном, а ты… — Специально не договариваю, полет фантазии и додумки сделают своё дело.

Наверное…

Посмотрела на Амира, чтобы понять его реакцию и уже по ней ориентироваться. Но он пылал какой-то шальной, даже несколько болезненно-диковатой улыбкой.

Вот не шучу и не преувеличиваю, не только меня смущала она, несколько раз проходящие мимо нас девушки слишком уж быстро отворачивались.

Это действительно должен был быть пусть не самый серьезный разговор уровня Большой восьмерки, помельче, но от этого не менее важный.

И сейчас я чувствовала, как что-то тихо-тихо начинает трескаться, по миллиметру, но всё же — первый пошёл, как говорится.

— А я о хмурне, да. Ты опять права, Бжижик, поэтому давай о серьёзном. Давай отметим! К чёрту это гребаное прошлое, этих малолеток поцелованно-зацелованных. К чё-орту! — Рубанул рукой воздух с такой силой, что его даже повело в сторону, чуть на меня не налетел.

— Что мы будем отмечать? — Спрятала подбородок в снуд, подсобралась и насторожилась, ожидая самого ужасного подвоха.

— Воссоединение! — Увидел мой непонимающе-настороженный взгляд и рассмеялся, запрокинув голову назад. Неестественно так рассмеялся, словно кто-то кнопочку нажал, и полился механический смех. — Не хочешь воссоединение? Как так-то? А говорят первая любовь вечная. Нагло врут, дебилы. Ну тогда отметим мой пролёт.

— Какой пролёт?

— А меня из клуба пейнтбольного турнули. Посовещались там у себя в учебке и вышвырнули. — Развел руками, показывая всю несправедливость мира жестом "опачки". — Оказывается, гвардеец твой тот ещё шишка, занёс там кому надо, расквитался со мной завистник.

Я скривилась.

Какой же… Как он изменился! Поливать грязью Дэна — это так низко и мерзко. Он исподтишка ничего бы не сделал, потому что не боится Тузова.

А этот… корчит из себя несправедливо сверженного. Да-да, Зевсом другого признали и по праву, не порядок!

Как же противно. С души воротит.

— Нужно было перенести встречу, я бы поняла, ведь… — Предприняла ещё одну попытку закончить эту пытку.

— Перенести? — Перебил меня, резко обернулся и впился мне в глаза своим ненормальным, сумасшедшим взглядом. — Не-е-ет! Чтоб ты опять ничего не увидела, ничего не поняла. Так любишь избегать проблем, да? До сих пор не вырос мой Бжижик! — Ещё и полез ко мне, пытаясь ущипнуть за щеки, как маленького ребенка. — Я думал, мы повзрослели тогда. Ан-нет, ты же у нас на перинке отлежалась, за семью замками отсиделась.

— Не трогай! — Отступила назад. Неприятны были его касания, ничего не могла с собой сделать. Ужасно-противны.

Я его не узнавала. Нет, сравнивала не с тем прекрасным и надежным другом прошлого, а хотя бы с «новеньким» лицеистом.

Расстроен, подавлен, унижен — да, всё да. Понимаю, сочувствую, могу даже чуть-чуть пожалеть. Но откуда это сумасшествие, диковатость, резкость в движениях? Лихая чума, не иначе.