Антония почувствовала, как захлопнулся капкан. Оставался только один выход.

— Но есть еще капитан Байбери!

— Байбери! — Роджер тихо рассмеялся. — Нет, дорогая моя! Его нанял — надеюсь, вы уже поняли, что предполагаемое наследство никогда не существовало, — человек, которого он не сможет опознать, готов держать пари. Этот человек представился ему как посланник некоей дамы. Молодой и богатой, которую насильно выдали замуж, муж ей отвратителен, и она совершенно всерьез хочет от него избавиться. И готова весьма щедро за это заплатить. Вот, Антония, что сообщит Байбери, если вы совершите глупость и поднимите тревогу. Это он и сам считает правдой.

— Но ведь вы же сами внушили мне мысль о дуэли между ним и Джерреном.

— А вот в этом вам будет крайне трудно убедить хоть кого-нибудь. Я проявил большую осторожность и, наблюдая за вашим флиртом, не забывал высказывать самые родственные опасения. И даже попросил жену осторожненько шепнуть вам на ушко пару слов предупреждения. Она ведь шепнула, да? — Антония кивнула, совершенно обескураженная, а Роджер снова вкрадчиво улыбнулся: — Вот именно! И ведь не я познакомил вас с Байбери. Ему предложили добиться расположения Летти Херствуд, поскольку его и добиваться не нужно, она легко идет на знакомство с любым мало-мальски симпатичным мужчиной. Ну, а дальше все пошло своим чередом.

Итак, капитан захлопнулся, не оставив ни малейшей возможности убежать, хотя она так и не поняла толком, зачем Роджеру было загонять ее туда. Только одно было ясно: этого милого улыбающегося, такого приятного с виду человека она боялась гораздо больше, чем собственного деда. И тут вместе с мыслью о сэре Чарльзе появилась надежда не избегнуть, нет, но хотя бы отдалить опасность, понятную еще не до конца.

— Но Джеррен еще не хозяин состояния Келшел — лов, — возразила она, в душе порадовавшись тому, что голос звучит достаточно твердо, хоть сердце бешено колотится. — Если я неожиданно овдовею, то могу так же неожиданно и лишиться наследства.

Он понимающе кивнул:

— Такую возможность я всегда учитывал, но устранение Сент-Арвана представилось мне такой настоятельной необходимостью, что я решил рискнуть. — Увидев ее замешательство, он добавил с некоторой злобностью: — Кстати, весьма нежелательным осложнением, Антония, оказалась бы ваша беременность.

Она вспыхнула, но смогла сохранить ледяной тон:

— Полагаю, сэр, что при наличии в моем доме вашей шпионки, нет нужды самой докладывать вам, каковы нынче мои возможности родить наследника состояния Келшеллов, поэтому я продолжаю теряться в догадках, зачем же вам понадобился капитан Байбери.

— Вполне естественное нетерпение, дорогая, занять то положение, к которому начал стремиться еще двадцать лет назад, — ровным тоном ответил он. — Но теперь я изыскал способ, как предотвратить лишение вас наследства.

Она иронически рассмеялась:

— О, да вы просто не знаете дедушки! Пока в нем теплится жизнь, он не переменится и будет поступать только так, как ему заблагорассудится.

— Совершенно справедливо! И тогда тем более просто будет заставить его поверить, что наилучшим образом он соблюдет собственные интересы, как раз не лишая вас наследства. Все ведь очень просто. Что может быть естественнее, если, овдовев, вы решите вернуться в Келшелл-Парк? А прибыв туда, тут же объявите ему, будто ждете ребенка.

Она воззрилась на него:

— Да вы в своем уме? Ведь подобный обман вскроется самое большее через два месяца! Вы же не можете заранее знать, сколько он проживет.

— Думаю, как раз смогу. Совсем недавно вы сами сравнили его с оплывшей свечкой, которая и не горит толком и погаснуть не может. Но такой слабенький огонечек ведь ничего не стоит задуть… Он может никогда и не узнать о вашем обмане.

Антония ощутила, как по спине пробежала ледяная струйка страха. Сначала убьют Джеррена, потом сэра Чарльза, а потом?.. Такой безжалостный человек, как Роджер Келшелл, не успокоится до тех пор, пока не станет неоспоримым и единственным хозяином состояния, которое давно считает своим по праву!

Он напряженно следил за нею, и невероятным усилием воли она приняла невозмутимый вид.

— Нет, сэр, что-то не верится в серьезность ваших слов. Возможно, вы и приняли меры, чтобы я не смогла вас выдать, но заставить меня участвовать в ваших подлых замыслах у вас средства нет.

Он ответил не сразу. Несколько секунд рассматривал ее, улыбаясь, задумчиво постукивая моноклем по подбородку, явно раздраженный ее упрямством и непонятливостью.

— Да нет же, милая Антония, как раз есть. — Тон его был угрожающе вкрадчив. — Принять в них участие вам все-таки придется, поскольку альтернатива … скажем, малоприятна.

Она ответила недоверчивым взглядом:

— Не понимаю.

— В самом деле? — Он вздохнул. — Да, кажется, я переоценил вашу разумность и сообразительность. Что ж, тогда позвольте пояснить. Рано или поздно, но Сент-Арван все-таки умрет, и насильственной смертью. Это неизбежно, ибо даже если вы попытаетесь предупредить, он не остережется, поскольку совершенно перестал доверять вам. Овдовев, вы возвращаетесь, как уже говорилось, в Келшелл-Парк, а затем, как только станет возможно, выходите замуж за Винсента. А если отказываетесь выполнить все это … — Он помедлил и неторопливо, отчетливо произнося каждое слово, закончил: — то незамедлительно предстанете перед судом за убийство мужа.

Антония вцепилась в полированные, отделанные позолотой подлокотники кресла, борясь с неожиданно нахлынувшей дурнотой. В глазах потемнело, голос Роджера доносился словно из другой комнаты:

— А то, что вас осудят, сомнению не подлежит. Сент-Арван давно уже убежден в вашей виновности, да и Маунтворт наверняка на его стороне. Все улики и есть и будут против вас. И стоит только всплыть кое-каким весьма любопытным фактам вашей биографии — замужества и особенно происхождения, — как ни один совет присяжных в нашем графстве попросту не станет вас оправдывать. Судебное разбирательство и его …э-э-э… неизбежный вывод наделают, полагаю, немало шуму.

Призвав на помощь остатки самообладания, Антония преодолела нарастающую слабость.

— Боюсь, вы не оставляете мне никакого выбора, — еще неуверенным голосом произнесла она. — Так не проще ли сразу пустить в ход закон?

— Милое дитя! Неужели вы думаете, я без крайней необходимости позволю подобному отвратительному скандалу разгореться вокруг наших имен? Кроме того, следует подумать и о Винсенте. Он боготворит вас, и мне хотелось бы видеть его счастливым. Можете не сомневаться — он решительно ничего не знает.

— Я никогда и не сомневалась.

— Увы, — с сожалением признался Роджер, — боюсь, ему не хватит решимости ни для задуманного мною предприятия, ни для того, чтобы определить, что ему больше всего нужно. — Он встал и, обойдя вокруг стола, остановился рядом с нею, положив руку ей на плечо. — Но вы-то, Антония, вы ведь не робкого десятка, не так ли? И очень хорошо понимаете, что целиком находитесь в моей власти и единственный выход для вас — слушаться меня. Слушаться беспрекословно, чего бы я ни потребовал.