– Один из твоих людей убит, – тяжело дыша, к ним подошел Виниций. С левой руки его капала кровь.

– Убит? Кто? – Юний обвел тяжелым взглядом место сражения.

Поверженные германцы не подавали признаков жизни, держался за окровавленный бок Эрнульф, старина Флакс тоже стонал, обхватив руками голову, – видать, все ж таки задели дубиной, а вот Хротальв… Хротальв лежал в траве, устремив застывший взгляд в высокое небо. В груди парня торчало короткое метательное копье-фрамея.

– Да-а, – грустно покачал головой Рысь. – Надобно бы его похоронить. Да и остальных – тоже… Не оставлять же на съедение диким зверям? Нужно где-нибудь взять лопаты. Флакс, старина, как ты думаешь, до чьей виллы отсюда ближе?

– Думаю – до виллы Октавия, мой господин.

– Не называй меня господином, сколько раз говорить?

– Слушаюсь… мой патрон.

– Ты знаешь Октавия? – перевязывая руку обрывком туники, осведомился Виниций. – А еще кого-нибудь из здесь живущих знаешь?

– Знаю, – усмехнулся Рысь. – Есть некто Кальвизий Лонгин – честнейший и порядочный человек, тоже мой знакомый.

Юноша неожиданно покраснел и, бросив перевязку, вскочил на ноги.

– Благодарю тебя за твои слова, Ант Юний! – Он поклонился, приложив правую руку к груди. – Сервий Кальвизий Лонгин – мой отец!

– А, вот оно что, – Юний широко улыбнулся. – Как же, как же, слышал про тебя от твоего батюшки. У тебя, кажется, есть еще и брат?

– Да, Феликс, старший.

– Феликс?! – Рысь непроизвольно вздрогнул, услыхав это имя – слишком многое было с ним связано. Когда-то в Риме…

– Я приглашаю вас к себе! – торжественно произнес Виниций. – Будьте гостями в нашем доме. Что же касается похорон, отец не откажется прислать рабов для рытья могилы.

– Вот и отлично, – кивнул Юний и обернулся к своим. – Собирайтесь, сегодня ночуем на вилле Кальвизия Лонгина, Флакс его должен помнить.

– Да помню, мой господин, как не помнить?

– Опять – «господин»?

– О, патрон, конечно же – патрон!

Кальвизий встретил их как старых знакомых, а выслушав рассказ сына, подобрел еще больше, проникнувшись к гостям самым искренним расположением.

– Рад, очень рад встретить тебя еще раз, уважаемый Юний. Тем более – при таких обстоятельствах… Вот, познакомься, моя супруга – Кальвизия Домна, а вот и мой старший сын Феликс.

Рысь церемонно раскланялся с высокой зеленоглазой женщиной в богатой столе и дружелюбно кивнул худощавому кареглазому юноше, очень похожему на своего младшего брата.

– Прошу, прошу к столу, – гостеприимно предложил хозяин.

По случаю славной победы над разбойниками-алеманами Кальвизий устроил самый настоящий пир. На столе нашлось место и жареному фазану, и печеным в тесте перепелам, и дорогому фалернскому вину, разбавленному теплой чуть подсоленной водой, и даже гаруму – соусу из сброженных рыбьих потрохов, что так обожали римляне.

– Ты очень быстро справился со всеми своими делами в Колонии Агриппина, – выпив вина, улыбнулся Кальвизий. Кроме самого хозяина и гостей, на трапезе присутствовали оба его сына и еще один гость, пожилой, высокий и лысоватый – сосед по участкам Лициний Вер, единственный, кого искренне уважал Кальвизий, со всеми прочими предпочитавший не общаться.

– Видишь ли, почтенный Кальвизий, до Колонии Агриппина я так и не добрался – свернул по делам в Вангионы, – во избежание лишних расспросов как бы между прочим заметил Рысь.

– А, в Вангионы, – усмехнулся хозяин. – Тогда оно, конечно, – тут и ехать-то совсем ничего. А это, значит, твои компаньоны? – Он взглянул на Эрнульфа с Арминием.

Юний молча кивнул.

– Молодые… А я думал, все торговцы и аргентарии – старые хитрющие выжиги!

– Торговля – рисковое дело, – хохотнул Рысь. – Дело для молодых.

– Ну, это сейчас все так думают, – отмахнулся Кальвизий. – А я так, признаться, желаю для своих детей совсем другого будущего. Старшего, Феликса, придется оставить для управления хозяйством – я ведь не вечный. А Виниция совсем скоро отправлю служить в легион! Верно, Виниций?

– От всей души желаю этого! Legio – patria nostra!

– Да, – вдруг спохватился Рысь. – Накормили ли пленного?

Кальвизий ухмыльнулся:

– Я не имею привычки морить своих гостей голодом, даже тех, кто оказался здесь не по своей воле.

– Могу я поговорить с тем варваром?

– Как скажешь, уважаемый Юний. Это же твоя добыча! Ты заберешь его с собой?

– Н-не знаю, – Рысь замялся. – Я хотел бы еще раз ненадолго съездить в Вангионы. Можно ли, злоупотребив твоим гостеприимством, оставить здесь Флакса и пленника? Да и насчет Эрнульфа я сомневаюсь – не открылась бы рана.

– Не откроется, мой патрон, – тут же заверил Эрнульф. – Располагай мной, как найдешь нужным.

– Что ж, пусть будет так, – кивнул Юний и пристально взглянул на хозяина виллы. – Так как, можно будет оставить?

– Оставляй на сколько хочешь! – Кальвизий развел руками. – Omnes, quantum potes, juva!

– Замечательные слова! – от души восхитился Рысь. – Вполне тянут на философию жизни.

После ужина он спустился в подвал, прихватив с собой кувшин фалерна и пару кружек. Именно там, в подвале, прикованный цепью к стене, и содержался пленник.

– А, это ты, римлянин. – Звякнув цепью, он зло сверкнул глазами. – Пришел поиздеваться над пленным?

– Пришел выпить с тобой кувшинчик фалернского, – усаживаясь прямо на пол, усмехнулся Юний. – Если ты, конечно, не побрезгуешь со мной пить.

Германец хрипло рассмеялся:

– Не думай, не побрезгую. Фалерн для того слишком хорошее вино. Ну, что смотришь? Наливай, раз пришел.

Рысь быстро наполнил кружки:

– Ничего, что вино не разбавлено?

– Ничего.

– Тогда пей. Ты славно бился, димахер.

Пленник закашлялся:

– А кем был ты? Гопломах, мирмиллон, секутор?

– Секутор.

– Может быть, назовешь свое имя?

– Почему бы и нет? – Юний передернул плечами. – Меня называли Рысь из Трех Галлий.

– Рысь из Трех Галлий?! – с удивлением воскликнул германец. – А я ведь когда-то слыхал о тебе. Ты бился на арене амфитеатра Флавиев?

– Да. А где сражался ты?

– В Медиолане. Как ты освободился? Выкупился у ланисты?

– Получил рудис.

– Вот как? Поздравляю. А я – бежал… Рысь из Трех Галлий! Надо же, вот уж никогда не думал встретиться. Что же, теперь ты служишь римлянам?

– Нет. Самому себе. Я, видишь ли, юрист.