— Как же оно оказалось у него?

— Вот тут начинается самое интересное. Жене он объяснил, что пальто ему подарил друг. Но Назакят не знает друзей мужа, которые могли бы одеваться в таком стиле. Хотя это не имеет особого значения. Гораздо важнее, что у воротника пальто не было одной пуговицы. А пуговицы необычные, кожаные.

Камаев взял ключ, открыл сейф и вынул оттуда маленький полиэтиленовый пакетик, внутри которого оказалась как раз такая пуговица.

— Вот что еще более интересно, — показав на нее, сказал следователь. — Эта пуговица была обнаружена в кулачке у маленького сына убитой Дарьи Беловой в ночь ее смерти. Причем мать Беловой утверждает, что не знает, откуда она. Зато супруга Рауфа, наоборот, сразу опознала ее. Вещица очень приметная. Посмотрите, здесь не просто кожа, но еще и особое переплетение ее.

— Действительно, — кивнула Лариса, всмотревшись в пуговицу. — Но это означает, что Рауф находился недалеко от места преступления в ту ночь? А точнее, совсем рядом?

— Да, вполне может такое быть. Я тут пролистал заново дело об убийстве Беловой, и все указывает на то, что убил ее свой человек, знакомый. Она не пыталась спастись бегством, ведь следов борьбы не было… Кроме того, убийца — человек довольно сильный физически, поскольку Белова умерла после первого же удара. Вот, посмотрите фотографии…

Камаев разложил перед Ларисой несколько снимков, сделанных год назад. На них была изображена комната, которую снимали Ариф и Даша: неубранная кровать, детская колыбель, кухонный стол, палитра, краски на столе.

— Видите, никаких следов беспорядка. Значит, она сама открыла дверь и впустила убийцу. Или он зашел сам, имея ключ. А ключ мог быть как у Арифа, так и у Рауфа, если принять как факт, что он был отцом ее ребенка.

— Интересно, знала ли она еще одного азербайджанца… — задумчиво предположила Лариса.

— Это вы о ком? — нахмурился следователь.

— Есть у вас здесь такой Али Нуретдинов. По некоторым данным, он был должен Рауфу деньги. Его алиби мне не удалось проверить в свой прошлый приезд в Потаково.

— Так можно сейчас… — с готовностью откликнулся Камаев.

— Тогда, может быть, мы это сделаем?

— Нет проблем, собираемся… Через минуту Лариса и легкий на подъем следователь Камаев уже ехали по городу Потаково по направлению к дому Нуретдинова.

— Кто там? — послышался из-за ворот голос с явственным кавказским акцентом.

— Откройте, милиция, — важно заявил Камаев.

Калитка открылась. На пороге стоял приземистый крепыш в спортивных брюках, шлепках и стареньком поношенном пиджачке поверх белой нательной майки.

— Али Нуретдинов? — грозно сдвинув брови, спросил следователь и, не дожидаясь утвердительного или отрицательного ответа, прошел внутрь двора, оттесняя крепыша.

— Мы по поводу убийства Рауфа Амирбекова, — пояснила Лариса.

— Вай Аллах! Аллах рахмат элясин! Царство небесное! — забожился на двух языках сразу Али. — А я тут при чем?

— Вы один из подозреваемых, — входя уже на крыльцо, бросил Камаев.

— Я? — вскричал хозяин дома. — Да вы что! У нас всегда были хорошие отношения! Мы в гости друг к другу ходили, дружили! И радость, и горе — все пополам.

— А вот Наза, жена Рауфа, считает вас врагом.

— Друзья мы, друзья! — засуетился еще больше Нуретдинов, семеня вслед за Камаевым.

Лариса с Камаевым вошли в дом, и следователь заговорил сурово:

— Итак, расположение Рауфа к вам было настолько велико, что год назад он одолжил вам крупную сумму. Вы решили свои проблемы, но возвращать долг не собирались. А Рауфу, видимо, не пришло в голову заверить долговое обязательство нотариальной распиской.

— Да, ко мне уже приходили ребята от Рауфа требовать денег, — тут же согласился Али.

— Ты давай все по порядку, — нахмурившись, потребовал следователь.

— Значит, так. Я действительно занял деньги у Рауфа, по-дружески, по-своему… Мы, азербайджанцы, всегда друг другу помогаем. Я занимался тогда поставкой хлеба в район. Но водитель несколько дней не выходил на работу, запил. Потом машину у меня угнали, до сих пор не могут найти! — Нуретдинов укоризненно посмотрел на Камаева. — Короче, одна беда за другой. Ну, я другим делом занялся — долг надо отдавать…

— Но вы так и не отдали, — закончил за него фразу Камаев.

— Что вы! Как не отдать! Как можно! — возмущенно вскричал Али. — Мусульманин обязан отдавать. Я поднапрягся и отдал. В марте было дело. Посмотрите, как я живу…

Нуретдинов обвел руками свое жилище. Лариса и Камаев прошлись глазами по довольно убогой обстановке его дома и поняли, что в принципе он прав — в роскоши хозяин явно не купается.

— Вот, пришлось кое-что продать, чтобы долг отдать! Только, кроме Рауфа, никто об этом не знает. Да и зачем знать — мы с ним свои люди, зачем лишние свидетели, нотариусы!

В этот момент в комнату вошла жена Нуретдинова, полная женщина лет тридцати в дешевом ширпотребовском халате, с подносом в руках, на котором стояли чайник, сахарница с кусочками рафинада и какими-то печеньями. Она поздоровалась, молча расставила то, что принесла, на столе и удалилась. Чай с ломтиками лимона был разлит по изящным грушевидным стаканчикам.

Камаев, сделав глоток, строго спросил:

— Ты всю сумму отдал?

— Да, все до копейки, — заверил Али. — Могу даже расписки показать, для себя хранил и… на такой вот случай, если вы придете. Лейла! — крикнул он в соседнюю комнату, а потом что-то требовательно проговорил по-азербайджански.

Вскоре жена принесла расписки. Это были два листка бумаги, в которых Рауф расписался в том, что получил от Али два раза по пятьсот долларов.

— Осталось еще двести долларов вернуть, — И неожиданно признался Нуретдинов. — Я их отдам Назакят. Обязательно отдам. Неужели вы думаете, что я безбожник и негодяй? Аллах мне не простил бы такой грех! Да и потом — ну неужели из-за двухсот баксов человека убивать? Сами подумайте. Тем более что Рауф спас меня в свое время. Я и подумать не мог, что Рауфа кто-то убьет. Хороший он был человек! У кого рука поднялась?

Лариса с Камаевым переглянулись. В принципе, предъявленные Нуретдиновым косвенные доказательства — мартовские расписки — убеждали. Настораживала странная суетливость в поведении Али, но это можно было списать на какие-то национальные черты или обычную боязнь милиции. И все же Камаев решил пойти до конца.

— Слушай, Али, а ты вообще где был в апреле этого года?

— Давно было дело, — почесал голову Нуретдинов.

— Рауфа убили, по заключению экспертов, в конце апреля, — поддержала следователя Лариса.

— В конце апреля? — неожиданно просиял Али. — Так я в Азербайджане был! В Ленкорани, на свадьбе младшего брата Фаика! Приехал только в середине мая! У меня даже билеты сохранились!