Наконец Лера остановилась, чтобы перевести дух. Силы покинули ее после того, как она осознала, что Юлика уже нет в живых. Она представила себе его, распростертого на полу своей маленькой уютной квартирки с посиневшим лицом и раскрытыми глазами, устремленными в потолок, украшенный затейливой старинной лепниной. Нет, это чудовищно…

– Можешь позвонить ему, чтобы самой убедиться в том, что его больше нет в живых. Трубку возьмет какой-нибудь следователь, который только и ждет звонков, чтобы вычислить номер и привлечь звонившего к расследованию убийства.

– Но как ты могла?.. За что?

– Я же не знала, что ему взбредет в голову. Хотя теперь я знаю, что поступила правильно. Когда я приехала к нему вчера, то сразу поняла, что он успел подготовиться к разговору со мной…

– Какому еще разговору? Я ничего не понимаю.

– Какая же ты глупая, Лера Тарвид, я скоро разочаруюсь в тебе. Неужели ты еще не поняла, что Юлик – паразит, что он паразитирует вот на таких дурах, как ты. Сопровождающий, надо же?! За то, что ты ведешь его с собой на какой-нибудь сабантуй, где его накормят и напоят, где он, ничтожная личность, будет иметь возможность пообщаться с нормальными людьми, ты же ему еще и платишь?! Бред какой-то! Но, видимо, тебя это устраивало. Я же сказала тебе о том, что он успел подготовиться к разговору со мной. Больше того, он ждал меня!

И Лера сразу все поняла. Юлик стал шантажировать ее. И ждал ее, чтобы назначить сумму за молчание. Ягненок, разве он не понял, что видит перед собой волчицу?..

– Шантаж? – спросила она, уже заранее зная ответ.

– Вот именно! Он попросил у меня десять тысяч баксов. Такой вот скромненький мальчик. Бездельник! Негодяй!

– Но ты ведь пришла с ядом. Ты знала, зачем идешь…

– Да, знала. Как знала и то, с кем имею дело. Он был опасен для меня, понимаешь?

– Ты бы и меня отравила, если бы я была опасна?

– Ты уже опасна, потому что много знаешь…

– И Таню бы отравила, которая за тобой полы мыла и унитазы?

– Надо было мозгами работать.

– Ты убила Юлика. Ты психически больной человек. Два убийства за неделю.

– Он сам предложил мне чаю, он хотел, чтобы мы договорились. Думаю, он даже предполагал, что деньги у меня с собой. Согласись, что мой визит даже обрадовал его. Такие деньги – и ни за что. За молчание. Да какая ему, в сущности, разница, кто кого убил в Бобровке? У него своя жизнь и свои способы зарабатывания денег. Мне не жалко его.

– Ты дождалась его смерти?

– Я курила на кухне, пока он умирал. Курила и немного отхлебнула из фляжки, которую брала с собой.

Пол-литра выхлебала, подумала Лера, с отвращением глядя на раскрасневшуюся от возбуждения Сайганову. Она уже не знала, как себя вести. Но понимала, что просто так взять и уехать из Бобровки она уже не сможет. Она должна убедить эту безумную в том, что она будет ей помогать. Иначе… Ей даже страшно было подумать, что может случиться, если она откажет ей.

Лера выпила до конца коньяк и закурила.

– Хорошо, я согласна, – сухо сказала она. – Только с условием, что ты заплатишь мне вперед. Сто тысяч долларов меня бы устроили. А я обещаю тебе полную поддержку. Я сделаю все, как ты скажешь…

Она наблюдала за реакцией. Лена тоже нервно схватила со стола пачку сигарет и закурила.

– Многовато, конечно, но я согласна. – И не удержавшись: – Ну и сука же ты…

После разговора с Таней Камышиной Игорь Шубин с Женей приехали в агентство.

– Дело приняло такой неожиданный оборот, – сказал Шубин, наблюдая за тем, как Женя готовит кофе, – что перед тем, как нанести визит в Бобровку, надо бы все хорошенько взвесить, продумать, чтобы не спугнуть Сайганову. Не знаю, как ты, а я почему-то верю Тане. Во всяком случае, если Сайганова действительно убила своего мужа, то совершила это в состоянии, близком к аффекту. Смерть соперницы по каким-то причинам спровоцировала ее на этот поступок.

– Откуда ты знаешь? У тебя что, уже бывали похожие случаи?

Шубин поймал себя на том, что, говоря о Сайгановой, он не спускает глаз с тонкой красивой шеи Жени, с поблескивающей золотой цепочки и крохотного крестика, который ему вдруг захотелось поцеловать. Он даже представил себе, как подходит к Жене, обнимает ее и прижимает к себе. Это был порыв нежных чувств, похожий на теплый летний ветер, на согревающий солнечный луч, на запах полевых цветов… Ведущий в последнее время аскетический образ жизни, Игорь давно уже не испытывал такой острой потребности в женщине. Зная Женю всего несколько дней, он понимал, что любое проявление внимания к ней, как к женщине, может быть неправильно истолковано ею, но и лишить себя удовольствия хотя бы смотреть на нее, любоваться ею тоже не мог. Он и сам не ожидал от себя такого наплыва лирических и романтических чувств к малознакомой, но такой милой девушке. Ему казалось, что он видит ее насквозь, как прозрачный хрустальный шар со всеми ее незрелыми, плохо скрываемыми амбициями, желаниями доказать что-то важное себе и окружающим. Он чуть не расхохотался, когда увидел выражение ее лица, едва они вошли в морг к Чайкину. Как она храбрилась, стараясь не выдать своего состояния. А ведь ее мутило, ей было дурно, и они с Лешей это видели.

– Игорь, ты меня слышишь? Кофе с сахаром?

Он вздохнул. Представил себе Крымова, легкой и стремительной походкой входящего в приемную и одаривающего всех присутствующих улыбкой. Вот он бы не растерялся, и Женечка, едва переступив порог агентства, была бы сразу покорена им и превращена в одну из его многочисленных наложниц. Он умел соблазнять так, что ни одна из его женщин никогда не чувствовала себя жертвой. Хотя бы на первых порах. Так было и с Земцовой…

– А расскажи мне про Земцову.

Игорь медленно повернул голову в сторону Жени – ему почудилось или она действительно произнесла эту фамилию?

– Что? Что ты сказала?

– Я просто… Я попросила тебя рассказать о Земцовой, про ее методы, о том, как она работала… – густо покраснела Женя. – А что в этом такого?

– Нет, абсолютно ничего… Это нормально, что ты хочешь узнать о ней. Юля? Знаешь, раньше мне казалось, что я знаю ее, но потом прошло время, и я понял, что она совершенно непредсказуемый человек. У нее не сразу все сложилось в жизни, были определенные трудности, но она справлялась с ними, старалась ни в чем не уступать мужчинам, то есть нам – мне и Крымову. Нам хорошо работалось вместе, хотя были моменты, когда мне казалось, что она как бы нарочно балансирует на грани… На мой взгляд, она неоправданно рисковала своей жизнью, и мы с Женькой сильно переживали за нее.

Мы были влюблены в нее, но она предпочла мне Крымова.

Он вдруг понял, что впервые пожаловался кому-то на свою судьбу. Разоткровенничался ни с того ни с сего. Женя смотрела на него внимательно, ловя каждое слово. Она ждала продолжения.