Решающим фактором профилактики наркомании является предупреждение. Необходимо предотвратить первое потребление наркотика. Для этого важно, чтобы молодые люди росли в такой обстановке, где их близкие не относятся к наркотикам легкомысленно, а своим примером показывают, что вместо пассивного наслаждения «кайфом» можно прожить жизнь активно.

У нелегальных наркотиков есть своя история. Морфинисты были еще в XIX столетии, но к распространению наркотической зависимости привело, прежде всего, появление опиумных притонов, с помощью которых западные колониальные державы пытались сделать Китай беззащитным. Британцы вели две настоящие опиумные войны, чтобы принудить китайского императора позволить им и дальше ввозить опиум. В итоге в Китае появились 100 миллионов потребителей этого вещества. Этот невероятный цинизм европейцев достаточно хорошо объясняет некоторое предубеждение знающих историю китайцев против Запада. У поколения 68-го года супер-наркотиком был ЛСД, который позволял увидеть мир иллюзорным, как им того и хотелось. Если бы только не бэд трипы[20], которые наступали внезапно. У потребления гашиша также имелись неприятные «флешбэки»[21], которые могли происходить в течение целых недель. Кокаин был тогда наркотиком для красоток и богачей (и тех, которые хотели, во что бы то ни стало, попасть в этот круг). Хотя от кокаина нет физической зависимости, но зато формируется сильная психическая, которая может сломать жизнь точно также, как и все остальные изменяющие сознание вещества, дизайнерские наркотики и возбуждающие средства, с помощью которых можно себя самого отправить к Оркусу[22]. Но то, что во всем мире увеличивается потребление наркотиков, в конечном счете, не объясняется погоней жертвы за счастьем. Это результат чрезмерной жадности дилеров, подогревающих рынок наркотиков.

Героин – как и ужасные йогурты розового цвета – продукция фирмы Байер-Леверкузен. Когда в конце XIX века была произведена субстанция для борьбы с болью и кашлем, никто и представления не имел, что на свет произвели один из самых опасных наркотиков. Зависимость, которая может наступить уже после разового потребления, огромна, физическая реабилитация максимально неприятна, и опасным осложнением являются наркотические психозы. Реабилитация от героиновой зависимости долго вызывала сильные споры. Много лет тому назад знали только «холодную реабилитацию», то есть пациент лечился стационарно, не получал замещающих препаратов и переживал короткую ломку. Как ни странно, но групп взаимопомощи наркозависимых не было, поэтому расчет был только на жесткую многомесячную долговременную терапию в специализированной клинике. Наркозависимый пациент, конечно, давал страшные клятвы, что он до конца своих дней будет чист от наркотиков. На жесткость наркотика реагировали «жесткими» терапевтическими мероприятиями. Но никто не шел на такое лечение! Большинство пациентов просто отказывались проходить подобную терапию. Число молодых людей, погибших от передозировки наркотиков, постоянно росло. Тогда пошли другим путем. Оставили догматический жесткий курс и создали так называемые схемы низкопороговой терапии. Особенно спорным было использование замещающего наркотика метадона. Этот препарат имеет еще более высокий потенциал зависимости, чем героин. Хотя он, с одной стороны, облегчает, реабилитацию, с другой, при длительном замещении героина метадоном, очень сложно вырвать наркозависимого из криминальной среды. Допустимо ли, чтобы врач назначал прием наркотика, только для того, чтобы количество краж со взломом уменьшилось? И все же, решающим фактором стало то, что терапия с использованием метадона действительно позволила привлечь большое количество наркозависимых, которые согласилось на лечение, и были, таким образом, спасены от обнищания и смерти. Боясь «холодной реабилитации», пациенты легче соглашались на «теплую» с метадоном. Часто они приходили только для того, чтобы получить передышку от криминальной обстановки, в которой вынуждены были жить. И тогда, впервые за долгое время получив возможность пожить с ясной головой, они начинали обдумывать, не попытаться ли им вообще завязать с наркотиками.

Наркозависимые пациенты показывают всем помешанным на потребительстве людям, ошибочно полагающим, что счастье и смысл жизни можно получить за большие деньги, куда в конце концов приводит эта дорога. Ведь наркозависимые с безумным упорством верят, что кайф и счастье можно добыть лично для себя только за большие деньги. Тем самым наркозависимые наглядно разоблачают патологию предельного индивидуализма. Здесь нам без прикрас открывается истинная суть человеческого существования: неизбежные пограничные ситуации, как называл их философ Карл Ясперс – долг, борьба, страдание и смерть. Когда-нибудь они настигнут каждого. И таким образом, наркотики – это, в любом случае, искусственный ответ на беспокоящий всех и никогда не затихающий глубинный вопрос о смысле жизни. В сущности, наркозависимые крайне последовательно осуществляют то, к чему страстно стремятся все, однако, они идут ложным путем. Поэтому и проблема наркомании окончательно также не разрешима, и наркозависимые самим фактом своего существования бросают вызов обществу «нормальных», не желающих замечать собственной патологии. «Нормальные» отгораживаются от подобных вызовов.

Игромания также относится к категории «счастья», которое можно купить за деньги. Это самая серьезная из распространяющихся сегодня, так называемых, нематериальных зависимостей. Когда я лечил моего первого одержимого игрой и видел у него сильную физическую ломку с потоотделением, беспокойством, дрожью и т. д., сначала я просто не хотел этому верить. Со временем и для этой патологии были разработаны специальные программы отвыкания. В принципе, почти каждое поведение может стать болезненной одержимостью. При всех терапевтических мероприятиях, однако, всегда в центре должен стоять вопрос: а что одержимый будет делать вместо патологического поведения. Чем больше удается находить альтернативы, тем скорее пациенту удастся отказаться от пагубной привычки.

Зависимость – это цена за утопический и, все же, изо всех сил выполняемый «нормальными» проект достижения счастья. Этот обреченный на провал проект не завершится, пока существует человечество. И постоянно растущее число зависимых расплачивается за общее человеческое легкомыслие.

Что-то здесь не так. Странная какая-то эта книга. Начальная буква моей фамилии вновь и вновь появляется в комбинациях, бросающихся в глаза. Некоторые истории напоминают мне мои собственные переживания, которые Лютц совершенно не мог знать. Почему мне вообще подсунули эту книгу? Мужчина в книжном магазине смотрел на меня как-то странно. Не улыбался ли он при этом многозначительной улыбкой? Кто рекомендовал мне так настойчиво книгу, которую я сейчас читаю? И что это все, собственно, должно означать? Почему именно я должен читать книгу о психиатрии? Не хочет ли кто-то сделать из меня сумасшедшего? Не хотят ли меня отправить в сумасшедший дом? Вот я читаю эти предложения! Узнаю ли я, наконец, подлинную правду? Не войдет ли кто-то сейчас, когда я читаю об угрозе отправки в психиатрическую лечебницу, и не попросит ли меня елейным тоном сложить свои вещи и поехать в больницу? Я как раз чувствую легкое давление в животе. Откуда это все внезапно взялось? И комната, в которой я нахожусь, тоже какая-то странная. Оконная ручка указывает на меня. Почему? Картина на стене висит несколько косо. О чем это должно говорить? Все здесь как-то подстроено. Да и человек, которого я встретил до того как принялся за чтение, вел себя как-то странно. Правда, в его словах не было ничего особенного, но что-то при внимательном вслушивании в них резонировало. А сейчас я должен перевернуть страницу, почему именно сейчас?