А Гретхен явно решила солировать и протолкалась к микрофону. Правда, девушки, похоже, не имели ничего против — кроме солистки. Та немного раздраженно воззрилась на Гретхен, приплясывающую рядом с ней. К счастью, песня близилась к финалу. Все захлопали в ладоши и радостно завопили. Я заглянула в кошелек — хватит ли денег на такси. И тут услышала, как Гретхен произносит в микрофон:

— Нет-нет — давайте споем еще разок!

Девушки сошли со сцены, бросая на Гретхен любопытные взгляды. Она не обращала никакого внимания на мужчину, который пел раньше, а теперь пытался заговорить с ней.

— Нет! — четко повторила Гретхен в микрофон, наклонилась и нажала на клавишу на мониторе.

Снова зазвучали первые аккорды «Wake Me Up». Кто-то заулюлюкал, кто-то засвистел, но Гретхен, напрочь игнорируя реакцию публики, начала петь.

Мужчина раздраженно подошел к монитору и выключил музыку.

— Эй! — сердито выкрикнула Гретхен. — А ну, включи… немедленно!

Она опустила микрофон, и он негромко запищал. Мужчина и Гретхен вступили в перебранку. Она размахивала микрофоном. Мужчина попытался отобрать его у нее, но Гретхен ловко увернулась и прокричала:

— Ну и ладно! Не нужна мне музыка… Я все равно буду петь, и ты мне не помешаешь!

Что она вытворяла? Чокнутая… Я нервно улыбнулась, прикрыв рот ладонью. Я всеми силами пыталась удержаться от хохота. Гретхен начала напевать «Wake Me Up» а капелла. Послышались выкрики:

— Убирайся!

— Эй, блондиночка, закрой рот!

Но Гретхен продолжала всех игнорировать. Она стала размахивать руками и приплясывать. Это было немного похоже на то, как мой подвыпивший папа танцевал под «Нью-Йорк, Нью-Йорк» ближе к концу свадебной вечеринки, вот только у Гретхен с координацией было получше и ноги покрасивее.

Но вскоре Гретхен начала выдыхаться. Ведущий поднялся на сцену и осторожно взял ее за руку. Стоило только ему прикоснуться к ней, как она вдруг замерла и прокричала:

— Не трогай меня!

И устремила на него свирепый взгляд. Организатор испугался и попятился назад, вскинув руки в знак того, что сдается, после чего кивнул одному из барменов. Тот кивнул и поднял трубку телефона.

Гретхен тем временем словно окаменела. Она стояла на сцене, сжимая в руке микрофон, и, зажмурившись, продолжала петь. Я не понимала, чего она добивается: хочет показать намерение во что бы то ни стало допеть песню до конца? Не сказать что у нее был плохой голос — нет, голос был красивый, на удивление низкий и страстный, но я уже успела догадаться: с ней что-то не так. Она сжимала микрофон с такой силой, словно от этого зависела ее жизнь. Народ в зале примолк, люди начали удивленно перешептываться. Все смотрели на Гретхен. Я заметила, как одна женщина приставила к виску указательный палец и сделала большие глаза, глядя на своего спутника.

— Вуу-ву-вуу, вуу-вуууу-вууу-вуу, ву-ву-ву-вууу…

Гретхен стала изображать голосом гитарное соло, и я окончательно поняла: она не собирается останавливаться. Это уже было не смешно. Я вдруг полностью протрезвела и увидела, как в конце зала открылась дверь и появились двое весьма решительного вида вышибал. Я схватила наши сумочки и стала пробираться между столиками к сцене. Бармен что-то сказал вышибалам и указал на Гретхен. Здоровяки понимающе кивнули и направились к сцене. Но я оказалась там первой, потянулась к Гретхен и прикоснулась к ее руке. Она все еще пела.

— Гретх? Гретхен. Хватит.

Все смотрели на нас. Один из вышибал поднялся по ступенькам слева. Я, пытаясь уберечь от него Гретхен, крепче сжала ее руку и потянула к себе. Она выронила микрофон, открыла глаза и словно бы изумилась, обнаружив себя на сцене.

— Я просто хочу петь, — жалобно проговорила она. — Дайте мне спеть.

— Не прикасайтесь к ней! — предупредила я вышибалу.

Наконец мне все же удалось стащить Гретхен со сцены. Я повела ее к выходу. Чтобы идти быстрее на высоких каблуках, ей пришлось семенить. Мы поднялись по лестнице, стремительно прошли мимо гардероба. Гретхен начала хихикать — словно мы с ней играли в какую-то игру. Я вытолкала ее за дверь, и нас окутал прохладный ночной воздух. Гретхен покачнулась, и я крепче взяла ее под руку.

— С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросила я.

Она посмотрела на меня. Ее освещали неоновые огни вывески бара, и я увидела, что зрачки у нее огромные, словно озера. В ответ она только хихикнула. С жутким чувством я догадалась, почему она так странно себя вела. Она была под наркотой.

Наконец мне удалось поймать такси. Гретхен снова начала тихонько напевать. Назвав свой адрес, я обессиленно прижалась затылком к спинке сиденья и минут пять молчала. Мне хотелось задать Гретхен очень много вопросов, но я не знала, с чего начать. Мне вспомнилось, как она чуть не разрыдалась вчера. Да… Предменструальный синдром, как же. Нет, тут дело было посерьезнее. Что-то такое, о чем она мне не говорила. Я мучительно пыталась догадаться. Может, это было как-то связано с мужчиной? Но по идее последним, с кем она встречалась, был парень из мальчиковой группы, а это было сто лет назад.

Гретхен смотрела за окошко. Ее глаза ярко блестели, она словно бы ожидала следующего номера в программе вечеринки. Наконец она вежливо осведомилась:

— Значит, мы возвращаемся к тебе?

Это было сказано таким тоном, будто мы ехали домой после приятно проведенного в театре вечера.

Я, не веря своим ушам, уставилась на нее.

— Да, ко мне, — сказала я и на миг зажмурилась.

Как мне хотелось, чтобы этот ужасный день закончился.

«С меня хватит», — в отчаянии подумала я.

— О-о-о-ой, посмотри-ка! — вдруг воскликнула Гретхен. — Церковь! Давай остановимся и зайдем! — Она протянула руку к ручке на дверце. — О, — разочарованно произнесла она. Дверца была автоматически заперта. Водитель раздраженно глянул в зеркало. — Я не могу выйти. Элис, пожалуйста, сделай что-нибудь. Мне срочно нужно поговорить с Богом. Я должна кое-что рассказать Ему. Пойдем повидаемся с Богом… скорее!

— Гретхен! — поспешно проговорила я. — Нельзя вылезать на ходу! Это опасно!

Но она продолжала остервенело дергать ручку. В конце концов мне пришлось схватить ее за руку и оттащить от дверцы. Она расхохоталась и откинулась на спинку сиденья. Задержав дыхание, она начала быстро постукивать кончиками пальцев по бедру, а потом принялась негромко напевать.

Я в ужасе смотрела на нее. Что она проглотила, когда ходила в туалет? Я была не настолько наивна, чтобы думать, будто люди, работающие в шоу-бизнесе, чисты, как первый снег, но она вела себя просто как безумная. Она хотела поговорить с Богом?

Мы промчались мимо церкви, и Гретхен успокоилась. Через пять минут мы подъехали к моему дому, и в итоге мне удалось уговорить ее подняться. Я, по-моему, еще никогда не говорила таким спокойным голосом. Я понимала, что Том уже давно лег спать, поскольку завтра ему нужно было рано встать перед работой, поэтому берег, так сказать, был пуст, но Пауло наверняка не спал и смотрел телевизор, параллельно упражняясь с тяжеленными гантелями.