– Как? – Набила смахнула слезы.

– Что, если мы расскажем кому-нибудь о том, что слышали? Что это они убили сына дипломата? Может быть, тогда что-нибудь сдвинется с мертвой точки.

– Ага, – фыркнула Набила. – Они, конечно, поверят нам на слово.

Она была права. С какой стати нам стали бы верить? Билал прокашлялся.

– А что, если это будут не только наши слова? – тихо предложил он. – Если мы точно укажем, где находится тело…

– Ох, Билал… – прошептала Набила.

– Как его личный слуга, я знаю больше, чем мне хотелось бы. – Парень опустил глаза. – Он закопал того парня у третьего дерева после указателя «Минавала».

На мгновение мы замолчали.

– Но кому мы это скажем? – поинтересовалась Набила. – Мумтаз? Она убьет нас, если узнает, что мы баламутим воду.

– Я знаю одного человека, – сказала я. – Это мой учитель. Его отец – известный адвокат. Он знает, кому передать информацию.

Я сказала это с такой убежденностью, что почти поверила себе. По правде говоря, я понятия не имела, сможет ли нам помочь тот адвокат и согласится ли Асиф. Но я знала, что должна попытаться.

Если все решат, что ничего не может измениться, ничего и не изменится.

Насрин Баджи и Джавад Сахиб сидели за столом и завтракали. Мумтаз принесла свежие параты и тарелочку с размягченным маслом. Все было как обычно. Это было обыкновенное утро. Я не раз напомнила себе об этом. Набила поставила стаканы с апельсиновым соком рядом с тарелкой Насрин Баджи и с тарелкой Джавада Сахиба. Он разговаривал с матерью. Ему нужны новые костюмы. Серый уже выглядел изношенным. После того как они позавтракали, Джавад Сахиб зевнул.

– Сегодня мне чай не нужен. – Он потер глаза. – Пойду немного вздремну.

– Видишь? – упрекнула его Насрин Баджи. – Ты слишком много работаешь. Нельзя так мало спать, а потом думать, что это пройдет бесследно.

Собрав посуду, я отнесла ее на кухню, помыла кастрюли со сковородками и вытерла руки. Потом подхватила свой ранец и направилась к машине, возле которой меня уже ожидал Гулам.

* * *

Я спешила по узкому коридору в класс. Когда я вошла, Асиф сидел за столом и разбирал бумаги.

– Мне нужна ваша помощь, – заявила я с порога.

Я старалась держаться спокойно, но все равно слишком нервничала. Комната поплыла у меня перед глазами.

Асиф взял меня за руку и помог сесть.

– Сделай глубокий вдох. Так, хорошо. А теперь расскажи, что случилось.

Вообще я не собиралась выдавать ему все как есть. Но не смогла себя остановить. Слова сами лились из меня. Про полицейских. Про труп. Про угрозы соседям. Когда я закончила, у меня перехватило дыхание. Асиф побледнел.

– Мне очень жаль. Наверное, я не должна была забивать вам голову, – пробормотала я.

– Не извиняйся. Я рад, что ты мне рассказала.

– Третье дерево после знака «Минавала», – произнесла я дрогнувшим голосом. – Там зарыто тело. По крайней мере, я надеюсь, что оно все еще там. Я подумала, может быть, вы или ваш отец могли бы поделиться этой информацией с нужными людьми? Вы ведь говорили, что он адвокат?

Асиф уставился на меня, потом поставил локти на стол и потер виски.

– То, что я поделюсь с отцом, еще не значит, что что-то произойдет. Но если Джавад узнает, что они напали на след, он может как-то связать это со мной. А потом, естественно, выйдет и на тебя.

– Ох, – выдохнула я. – Я даже не по думала об этом.

– Ты живешь в этом доме, Амаль. Если он узнает, это только навредит тебе.

Я вспомнила о Хазарабаде, о сожженных полях и обугленных апельсиновых рощах. Я вспомнила о Фозие.

– Все же стоит рискнуть, – решила я.

– Хорошо, я позвоню отцу, – сказал учитель. – Посмотрим, что он скажет.

– Спасибо, Асиф. Я в вечном долгу перед вами.

– Никаких долгов, Амаль. – Мгновение он молча изучал меня. – Никогда не встречал такого храброго человека, как ты, – наконец произнес Асиф.

– Я не храбрая. Мне очень страшно. У меня просто нет выбора.

– Выбор всегда есть. И сделать выбор – даже когда результат пугает тебя, – потому что ты знаешь, что поступаешь правильно, – это и есть храбрость.

За завтраком Насрин Баджи беседовала с сыном о планах на свадьбу.

– Она из хорошей семьи, – рассказывала ему мать, – и к тому же симпатичная. Что плохого в том, чтобы встретиться с ней? Ее отец тоже занимается политикой. Кто знает, к чему это приведет…

– Неужели я должен провести свою жизнь в изгнании? Здесь? – Он фыркнул. – Никакой политики! Здесь я делаю самую важную работу.

– Джавад, тебе двадцать четыре года. Хватит уже сарказма.

– Только за этот месяц я познакомился с четырьмя девушками. И не моя вина, что ни одна из них мне не подходит.

– Послушай, мы оба знаем, в чем дело. – Насрин понизила голос. – Надо оставить прошлое в прошлом, чтобы двигаться дальше. Ты наверняка встретишь ту, которая и тебе тоже понравится, но только для этого надо дать девушкам шанс.

– Хорошо, я встречусь с ней, – ответил Джавад Сахиб.

Я огляделась по сторонам. Мать с сыном беседовали. Одни слуги собирали пустые миски и тарелки, а другие принесли белый кремовый кхир[12]. Каждый раз, когда открывались двери кухни, в комнату врывался аромат свежезаваренного чая.

Прошла почти неделя с тех пор, как я в последний раз видела Асифа. Каждый день я ждала стука в дверь, телефонного звонка, страха на лице Джавада Сахиба. Но ничего не происходило. Все шло привычным чередом. Мои руки задрожали. Я вышла в коридор, чтобы немного успокоиться. Ко мне подошла Фатима.

– Сегодня вечером я буду сочинять собственную историю, – заявила девочка. – Папа принес мне пару листов бумаги и заточенный карандаш. Я назову одну из героинь Амаль! Хотела сделать тебе сюрприз, но не вытерпела! А еще мне нужна твоя помощь в написании. Я сделаю все рисунки. Ты поможешь мне, когда мы закончим убираться?

– Конечно, – кивнула я.

Неужели семья Хана и в самом деле неприкосновенна? С ними ничего не случилось. И может, вообще ничего не случится. Они веками правили этой деревней. Сегодня мать познакомит сына с будущей невестой. Скоро Джавад женится. У него будет ребенок, который вырастет и станет править моей деревней. Неужели я действительно считала, что мы сможем что-то изменить?

– Ты не слушаешь, – протянула Фатима. – Почему ты всегда о чем-то думаешь? Слушать – это тоже хорошо.