— Где вы встречаетесь с агентами союзников? Как вы их узнаете? Каков пароль?

Мадемуазель Лема была как будто встревожена, но по-прежнему отказывалась отвечать.

Он с грустью посмотрел на нее.

— Мне очень жаль, что вы отказываетесь со мной сотрудничать после того, как я столь хорошо с вами обошелся.

Она как будто немного удивилась.

— Я ценю ваше хорошее отношение, но не могу вам ничего сказать.

Сидевшая рядом с Дитером Стефания также была явно озадачена. Он догадывался, о чем она думает: Неужели ты и вправду воображал, что хорошего обеда будет достаточно, чтобы заставить эту женщину заговорить?

— Ну хорошо, — сказал он и встал, словно собираясь уйти.

— Извините, мсье, — смущенно сказала мадемуазель Лема. — Мне нужно… мм… посетить дамскую комнату.

— Вам нужно в туалет? — резко спросил Дитер.

Она покраснела.

— Короче, да.

— Извините, мадемуазель, — сказал Дитер, — но это невозможно.

«Из всего, что вы сделаете на этой войне, главное — это уничтожение той телефонной станции». Это было последнее, что Монти сказал в тот вечер Полу Чэнселлору.

Когда утром Пол проснулся, эти слова эхом звучали у него в голове. Это была очень простая инструкция. Если он сможет выполнить задание, то поможет выиграть войну. Если он провалится, погибнут люди — и, возможно, он проведет остаток жизни, размышляя о том, как помог проиграть войну.

Он рано появился на Бейкер-стрит, но Перси Твейт был уже там — сидел в своем кабинете, попыхивая трубкой и глядя на шесть коробок с папками. В своем клетчатом пиджаке, с усами, похожими на зубную щетку, он казался типичным служакой, который звезд с неба не хватает. На Пола он посмотрел с легкой враждебностью.

— Не понимаю, зачем Монти назначил вас командовать этой операцией, — сказал он. — Меня не смущает, что вы майор, а я полковник, — все это полная ерунда. Но вы никогда не руководили тайными операциями, тогда как я занимаюсь этим в течение трех лет. Для вас это имеет какой-то смысл?

— Да, — отрывисто сказал Пол. — Если вы хотите быть абсолютно уверены в том, что работа будет сделана, вы поручаете ее тому, кому доверяете. А Монти доверяет мне.

— А не мне.

— Он вас не знает.

— Понятно, — раздраженно сказал Перси.

Пол нуждался в его сотрудничестве, поэтому решил как-то успокоить. Оглядевшись, он заметил фотографию в рамке, на которой были изображены молодой человек в форме лейтенанта и женщина постарше в большой шляпе. Молодой человек выглядел так, как должен был выглядеть Перси лет тридцать назад.

— Это ваш сын? — догадался Пол.

Перси сразу смягчился.

— Дэвид сейчас в Каире, — сказал он. — Во время войны в пустыне там было несколько тяжелых моментов, особенно когда Роммель дошел до Тобрука, но теперь, конечно, он далеко от линии фронта, и должен сказать, что я этому рад.

Женщину с волевым лицом, темноволосую и темноглазую, можно было скорее назвать скорее статной, чем красивой.

— А миссис Твейт?

— Роза Манн. В двадцатые годы она получила широкую известность как суфражистка и всегда использовала свою девичью фамилию.

— Суфражистка?

— Борец за избирательные права для женщин.

Перси нравятся сильные женщины, решил Пол; вот почему он любит Флик.

— А знаете, вы правы относительно моих недостатков, — откровенно заявил он. — Я работал в подполье, был, можно сказать, на переднем крае, но впервые играю роль организатора. Так что я буду вам очень благодарен за помощь.

Перси кивнул.

— Кажется, я начинаю понимать, почему у вас репутация человека, который может решать вопросы, — с некоторым намеком на улыбку сказал он. — Но если вам нужен совет…

— Прошу.

— Ориентируйтесь на Флик. Никто столько времени не проработал в подполье и не был раскрыт. Ее знания и опыт ни с чем нельзя сравнить. Теоретически я ее начальник, но фактически я занимаюсь тем, что оказываю ей необходимую поддержку. Я никогда не стану говорить ей, что надо делать.

Пол заколебался. Командование ему поручил Монти, и он не собирался передавать его по чьему бы то ни было совету.

— Я буду иметь это в виду, — сказал он.

Перси это как будто удовлетворило.

— Ну что, начнем? — спросил, указав на папки.

— Что это?

— Личные дела тех, кто рассматривался нами как возможные агенты, но по разным причинам был отвергнут.

Пол снял пиджак и закатал рукава.

Все утро они вместе просматривали эти папки. С некоторыми кандидатами даже не проводили собеседование, другие были отвергнуты после личной встречи, но многие не смогли пройти какую-то часть курса подготовки — не справились с кодами, оказались никудышными стрелками или дошли до истерики, когда им предложили прыгнуть с парашютом. В основном им было двадцать с небольшим, и общее у них было только одно: все они говорили на иностранном языке как на своем родном.

Папок было много, но подходящих кандидатов оказалось всего ничего. Когда Перси и Пол удалили всех мужчин и женщин, говоривших не на французском языке, осталось только три фамилии.

Пол был обескуражен. Едва начав, они уже наткнулись на серьезное препятствие.

— Нам нужно минимум четверо — даже с учетом того, что Флик договорится с той женщиной, к которой поехала сегодня утром.

— С Дианой Коулфилд.

— И среди них нет ни специалиста-подрывника, ни телефонного мастера!

Перси был более оптимистичен.

— Когда УСО проводило с ними собеседование, это было так, но все могло измениться. Женщины научились выполнять любую работу.

— Ну что ж, давайте посмотрим.

Чтобы отследить судьбы всех трех, понадобилось некоторое время. Тут их постигло новое разочарование — одной уже не было в живых. Две другие сейчас находились в Лондоне. К несчастью, Руби Ромэн сидела в Холлоуэй, женской тюрьме ее величества, находившейся в пяти километрах к северу от Бейкер-стрит, где ожидала суда по обвинению в убийстве. А Мод Валентайн, в личном деле которой было просто написано «психологически непригодна», работала водителем в КМСП.

— Осталось всего две! — уныло сказал Пол.

— Меня больше беспокоит не количество, а качество, — заметил Перси.

— Мы с самого начала знали, что будем искать среди отсева.

— Но мы не можем рисковать жизнью Флик, набирая подобных людей! — со злостью сказал Перси.

Он отчаянно стремится защитить Флик, решил Пол. Перси готов передать контроль над операцией, но не может поступиться своей ролью ее ангела-хранителя.