Быть с ним милым? Да ни за что!

– Ах, ты…

– Только не говори мне, что ты, подобно тысячам девочек-подросткам, была в него влюблена? – прервал он меня с нескрываемым скептицизмом.

– Почему была? – надменно подняла я бровь. – Дин Винчестер был и останется для меня номером один. К твоему сведению, в пятнадцать я собиралась поехать к нему и выйти за него замуж, – я заявила это под раскатистый смех своего мужа. – Смейся, смейся, если бы не папа, я была бы сейчас на месте этой противной Дэннил! И плевать, что все говорят, что это невозможно! Единственными преградами к нашему счастью был папа и мой возраст, – на полном серьезе заявила я. – Ну и религия.

– Как мне повезло с женой. Какая ты набожная и богобоязненная, – съязвил Алихан, явно задетый моими словами. – А ты в курсе, что актер и персонаж – это вообще-то разные люди?

– Спасибо, что сказал, – закатила я глаза. – Но влюблена-то я во внешность, в первую очередь. Представь себе, женщины – тоже весьма меркантильные существа, смотрящие на обертку. Особенно, когда эта обертка такая привлекательная, – причмокнула я.

– Ты его кривые ноги видишь? – шипит мой муж, кивая в сторону экрана, где Дин куда-то бредет по пустынной дороге.

– В этом часть его очарования! – фыркаю я в сторону этого невежды. – Что бы ты понимал в мужской красоте!

– Ну, мои ноги, слава богу, не кривые. И блеском для губ я не пользуюсь, – закидывая свои ноги на журнальный столик, продолжает Алихан почти обиженно.

– Это бальзам! Может у него губы сухие? – не сдаюсь я.

– А ты, я вижу, очень заинтересована в его губах?! – рычит муженек внезапно, так, что я аж вздрагиваю, едва не роняя поднос со своим ужином на пол.

– Мне эти губы с четырнадцати лет сняться, – хмыкаю я, решив проверить свою безумную теорию. – Губы Дженсена Эклза – эквивалент губам Анджелины Джоли.

Чувствуя, что наелась, встаю и кладу поднос на столик, бесцеремонно сталкивая с него ноги ревнивого гаденыша.

– Скажешь, не фантазировал о ней? – с вызовом спросила я. – Открою тебе секрет: у девочек тоже есть фантазии.

Я с трудом сдерживаю довольную ухмылку: Алихан Берсоев ревнует, причем не к живому мужчине, а к фантазии. Такое дорогого стоит.

– Все твои фантазии принадлежат мне! – рычит он, вдруг вскакивая с места и дергая меня на себя.

– С чего бы? – ничуть не смутившись его вспышки, саркастически спрашиваю я. – У тебя теперь права еще и на мои мысли? – зачем-то подлила я масла в пылающий огонь его эмоций.

Мне нравилась его ревность. Его чувства, из-за которых очень скоро я заставлю его страдать. Чувства не подвластны нам, и, хочет он того или нет, Алихан чувствует ко мне нечто большее, чем просто страсть и вожделение.

За девушками, с которыми просто хотят переспать, так не ухаживают.

Я много думала о его вчерашнем поведении. Тот Алихан, который обманул меня и бросил, лишив чести, не стал бы возиться со мной. Он бы воспользовался ситуацией и заполучил то, что так желает.

Желает настолько сильно, что даже женился.

– На мысли, на тело, на все! Помнишь, что говорил мулла? – рывком притягивая меня вплотную, так что я буквально врастаюсь в его тело, шипит Алихан.

– Что-то не припомню ничего из того, что ты…

– Послушание мужу и покорность – то, что приносит женщине счастье, – произносит гад самодовольно, накрывая мое горло ладонью и несильно сжимая его. – А ты? Перечишь, дерзишь, про послушание я вообще молчу, – его рука сжимается сильнее, пугая меня, но я все также стою, замерев и не подавая вида.

– Он также говорил о том, каким должен быть муж, – парирую я, чувствуя давление его явно возбужденного члена. – Муж должен не только брать и приказывать…

– Вот как? – ухмыляется Алихан, прерывая меня  и явно задумав что-то нечистое. – Значит, брать он все же должен? А ты знаешь, женушка, что ангелы уже две ночи тебя проклинают?** – шепчет мерзавец, плавно спускаясь с моей шеи на грудь и уверенно накрывая холмик своей твердой ладонью. Открываю рот, чтобы запротестовать против такого нахальства, но меня тут же дергают вниз и распластывают на диване, словно безвольную куклу. Пытаюсь воспротивиться, чем только бешу этого психа.

– Сука, всю душу из меня вытрясла! – злобно рычит он, неожиданно разрывая мой тонкий халат от горловины до самого низа.

Шокированная происходящим, я только и могу, что открывать рот, словно рыба, выброшенная на берег, пока мой муж с нескрываемым наслаждением проводит руками по моему оголенному животу. Чертовы мурашки, неподвластные мне, тут же пробегают по телу волной ненавистного удовольствия, заставляя меня заскрипеть зубами.

Негодяй лишь довольно хмыкает, когда я, взяв себя в руки, пытаюсь выбраться из-под него. Он лишь перехватил мои руки одной своей и удобнее устроился между моих ног, толкаясь своей внушительной длиной.

– Доигралась, Карамелька. Сегодня точно не свалишься от усталости или от дурмана, – хрипит Алихан, словно одержимый, запуская свободную руку мне в волосы и откидывая мою голову.

– Бедный, какие испытания выпали на твою долю, – саркастически выдаю я, пытаясь скрыть охватившее меня возбуждение.

Ну, вот как так, а? Почему, вместо того, чтобы испугаться, я завожусь?! Почему эти дикарские замашки действуют на меня так возбуждающе?!

– Не то слово. Хорошо, что ты это понимаешь. Ведь заглаживать вину придется тебе, – пропуская мимо ушей мой сарказм, отвечает мужчина. – За всю жизнь не расплатишься…

Совсем не нежно кусая меня за нижнюю губу, он отчаянно стонет в то время, как гранитный член сильнее упирается мне в промежность, имитируя то, что Алихан в скором времени собирается со мной проделать.

– Будешь часами отрабатывать долг на моем члене… – пошло шепчет он мне в губы, заставляя меня покраснеть.

Пусть я и не девственница, но подобные слова меня смущают. Как видно, проклятый гад именно этого и добивался. Вон как издевательски усмехается, начиная срывать с меня остатки одежды, превратившейся его стараниями в лоскутки.

Меня так и подмывало хорошенько треснув по его самодовольной роже, спрятаться в ванной, в очередной раз обломав муженьку весь кайф, но понимание того, что нужно закрепить результат, останавливает.

Как я собираюсь влюблять его в себя, избегая? Таким образом я лишь отдалю Алихана, а зная его, – долго горевать в одиночестве он не будет. Так что, убедив себя не глупить, я пытаюсь расслабиться, позволяя мужчине делать то, что он хочет.

В конце концов, я знала, что мне не будет неприятно и я даже получу удовольствие.

Ведь даже в первый раз, несмотря на боль, это было непередаваемо. Правда, последовавшая за этим душевная мука смыла все хорошие моменты. В последующем, вспоминая нашу первую близость, я всегда думала о той боли, что Алихан причинил мне своим предательством, а не о волшебстве единения с ним.