После обряда развязывания языка я была просто убитой. Мало того, что пришлось простоять весь день на кухне, так еще и нужно было обслуживать друзей и родных муженька. Согласно традиции, приходилось «строить» смущение, опускать глаза в пол и молчать, пока за «разговор» не заплатят. Глупые-глупые традиции! Кто только все это придумал?! Этому человеку явно было нечем заняться, кроме как придумывать способы измывания над бедными женщинами.

Ноги, болевшие со вчерашнего дня, просто дрожали и не хотели больше меня держать. К счастью, в два часа ночи мне разрешили подняться в свою комнату. Все разошлись, оставив посуду на слуг (хорошо хоть мыть ее меня не заставили!). Оставалось несколько мужчин, с которыми Алихан продолжал беседовать, что меня только обрадовало. Успею заснуть, пока гаденыш не поднялся вслед за мной.

Принимать душ не стала, так как уже мылась перед тем, как спуститься встречать гостей. Да и сил совершенно не было. Я была просто убита – как физически, так и морально. Я даже представить себе не могла, что могут быть настолько сложные люди. Но семейка Алихана – то еще скопление змей. Даже не удивительно, что он вырос таким гадом – в таком-то окружении.

Переодевшись в пижаму, состоявшую из рубашки с длинными рукавами и брючек с принтом авокадо, я с наслаждением укуталась в одеяло и, поставив будильник на семь утра (чуть ли не плача!), провалилась в сон.

Позже сквозь него уловила какое-то ворчание и попытки сдвинуть и растолкать меня, но я была настолько обессиленной, что никак не среагировала.

– Да ты издеваешься! – прошипел я, стоя около кровати и наблюдая уморительную картину того, как Карамелька спокойно так посасывала, одетая в какую-то ужасную зеленую пижаму.

А где красивая сорочка? На крайний случай – топ с шортами? Но не это же, черт возьми! Мало того, что зеленое, так еще и с этим ужасным овощем-фруктом! Специально ведь надела, чтобы меня выбесить, дрянь такая.

– Пора вставать, спящая Карамелька, или лучше сказать Авокадинка? – прошептал я, откидывая одеяло, собравшееся у нее в ногах, и нависая над ней.

Провел рукой по животу, наслаждаясь его мягкостью и чувствуя, как меня тут же ведет от возбуждения. Сегодня точно не отвертится.

– Пора отдавать супружеский долг, малышка…

Только вот давать мне никто не собирался. Чертовка и не думала просыпаться! Проворчала что-то, что явно было ругательством в мою сторону, и, перевернувшись на другой бок, спокойно так засопела!

Она, что, снотворное, что ли, принимает?! Как кто-то может так крепко спать?! Ни тряска за плечо, ни угрозы не подействовали! Я словно со стенкой говорил! В конце концов, пришлось сдаться и вновь отправиться в душ решать проблему самому. Ну, ничего, утром точно не отвертится! В конце концов, ради чего я женился?!

Проснувшись от шума в ванной, я приподнялся на локтях, не понимая, что там забыла женушка в… три часа ночи. Я лег меньше часа назад! Благодаря полоске света, освещавшей комнату, понял, что дверь не закрыта. Так что Карамелька явно не по малой нужде отлучилась.

Преодолев желание вновь погрузиться в сон, я вскочил с кровати и направился в ванную, чтобы выяснить, чем она там занята.

– Какого черта! – недоуменно спросил, застав все еще одетую в свою уродскую пижаму Диляру, стоявшей в душе под потоком воды.

Открыв дверцу душевой кабинки, я, сложив руки на груди, поинтересовался:

– Решила освежиться, прелесть? Могла бы позвать меня или хотя бы раздеться, чтобы вид стоил того… Ты что творишь?! – прорычал я, когда долетевшие до меня холодные брызги дали понять, что эта сумасбродная девчонка стоит под ледяной водой. – С ума сошла?!

Влетев внутрь кабинки, толкнул девчонку к стене и переключил воду на горячую.

– Охх… – раздалось сбоку, и Карамелька скатилась по стенке вниз.

– Да что ж такое-то?! – подхватывая ее на руки и вынося из душевой, нахмурился я, находясь в полном недоумении от ее состояния.

– Мне плохо… – дрожа от холода, простонала она.

– Конечно, плохо! Кому будет хорошо после ледяного душа, идиотка! – взяв с полки полотенце и пытаясь вытереть ее бедовую голову, одновременно стягивая верх от дурацкой пижамы, проворчал я. – Еще и меня искупала!

Удивительно, но бунтарка даже не попыталась помешать мне, когда я, стянув с нее рубашку, принялся за пижамные брюки. Она все продолжала дрожать, обняв себя руками. Да что с ней такое, черт побери?!

– Эй! – взяв за подбородок, я заглянул ей в глаза. – Что с тобой?

– Нее… не не знааю… жарко, – закатывая глаза и слабея, прохрипела Диляра, чуть снова не скатившись на пол.

– Тихо, тихо… – как есть обнаженную, я подхватил ее на руки, отнес в спальню и уложил на кровать. – Тебя тошнило? Может, ты отравилась?

Включая прикроватную лампу, начал засыпать ее вопросами. Я не был силен в подобных делах, но, кажется, жар бывает при отравлении. Не похоже, что у нее грипп или простуда.

– Все чешется… – жалобно простонала Карамелька, откидывая одеяло, в которое я ее завернул.

Казалось, ее совершенно не волновала собственная нагота, что было тревожным звоночком. Это насколько нужно быть не в себе, чтобы забыть о своей стеснительности?

– Карамелька, тебя тошнит? – требовательно спросил я, обхватывая ее за подбородок и встречаясь с ее расфокусированным взглядом.

– Нееет, отстань! – мотнула она головой почти сердито.

Видок у нее был тот еще. Мокрая, взъерошенная, как воробей. Хотелось взять и поцеловать ее, чтобы не смела больше так разговаривать. Но я прекрасно видел, что моя жена не в себе. С ней явно что-то не так. Диляра словно бредила. Может, она болеет чем–то, а я не в курсе? Такое ведь вполне возможно.

Понимая, что намочил край постели, я встал и стянул с себя одежду, судорожно размышляя о том, как узнать о предполагаемой болезни. Схватив телефон Дили, думал было набрать ее невестку, но сообразив, что муженек той может и приехать, узнав о состоянии своей сестры, отбросил мобильник обратно на тумбочку.

– А ты неплохо выглядишь без одежды… – внезапно прохрипела Карамелька, заставляя меня пораженно обернуться.

Она села на постели, скрестив ноги, от чего ее великолепная киска раскрылась, не оставляя простора для воображения. Я просто завис, пропустив следующие слова.

–… того, чтобы отметить нашу брачную ночь? – внезапно становясь игривой и закусывая нижнюю губку, спросила моя жена.

Мои брови удивленно поползли вверх, когда она игривой кошечкой подползла ко мне и провела своими ручками вверх по моему напряженному прессу.

– Ты же тааак хотел… сделаем сегодня… все равно рано или поздно это случится…– невпопад говорила она, срываясь и начиная заново.

Ее заторможенность и жар навели меня на нехорошие мысли, но мне не хотелось в это верить.