— Это из-за роста.

— Наверное…

— Зачем мы ищем людей? — неожиданно спросила Лиля.

— Скучно без них, — устало ответил Давид.

— Ну так одних мы уже нашли, и что из этого получилось?! — немедленно взвинтилась женщина. — Повеселились?!

— Так поищем других. Правильно, Влад?

— Ага. Разнообразия хочется.

— И что?! Хотите все умереть, как… как…

— Здесь должны быть и другие, не такие, как эти.

— С чего ты так решил?!

— Когда искал выход, наткнулся на скелет. Свежий — пованивал еще. На нем была одежда из синтетики, зажигалка и разные современные нам вещицы или около того. Вот эту зажигалку у него взял — работает. Еще нашивка у него была интересная на куртке и документ, вроде пропуска. Очень похоже, что он так же, как мы, сидел в убежище, отрезанный от времени. Затем серебряный контур отключился из-за обвала или воды просочившейся, и бедолага тоже начал искать выход.

— И не нашел, — подытожила Лиля. — Что толку? Умер тот человек. И вообще мог быть всего один. Или не один, но другие тоже умерли.

— Может, и так, — согласился Влад. — Но я там бродил долго, не один раз видел остатки серебряных сеток. Технология остановки времени, похоже, использовалась вовсю. Помните мечты Федоровича? Он собирался бункеры строить и продавать. Кто знает — может, все у него получилось, и где-то в подземельях есть не одно помещение, забитое нормальными людьми. Не исключено, что и наши современники сохранились. Время от времени убежища раскупориваются, народ выбирается. Кому-то не везет, другие находят путь наверх. Если нормальные здесь есть, мы их найдем.

— Выбравшихся легче караулить возле руин, ведь именно там выходы из-под земли, — заметил Давид.

— Да. Но в тех местах слишком опасно. На равнине нас легко могут заметить издали. Прятаться вечно не получится, ведь надо искать еду, да и воды там нет, разве что спускаться за ней. Но это еще рискованнее — под землей я два раза находил одиночные скелеты «кожаных» и один раз пару. Правда, с ней не все ясно, но, скорее всего, тоже они.

— И почему ты думаешь, что именно у реки найти нормальных людей проще? — не сдавалась Лиля.

— По воде легче передвигаться и безопаснее. И вообще, у кого-то есть другие предложения? Если кто-то считает, что надо изменить направление или способ передвижения, то охотно послушаем.

Ответа не было. И правильно — лучше плохо плыть, чем хорошо идти.

* * *

Ночевку устроили на длинном, поросшем кустарником песчаном островке. На берегу хватало вынесенных в половодье деревяшек, так что с топливом для костра проблем не было. Напрягало изобилие комаров, но они оказались совершенно дикими, изнеженными простой жизнью на экологически чистой природе и от запаха дыма мгновенно разлетелись.

Ели молча, да и после ужина разговоры не вели. Казалось бы — странно. Столько всего произошло, но обсуждать это никто не хотел. Достаточно слов, сказанных в лодке. Влад был только рад этому — пусть все в глухонемых играют, лишь бы не закатывали истерики по поводу и без. Женская половина коллектива напрягала — постоянно ждал с их стороны бурного всплеска эмоций, а это сейчас ни к чему. Их слишком мало — каждый должен быть сильным. Ошибка одного может стоить жизни всем. И это не образное выражение: ночь поделили на четыре промежутка, и на каждый назначили часового. Владу пришлось научить Лилю и Лену пользоваться пистолетом — ружье не доверил.

Если кто-то из них заснет на посту, а в этот момент к островку подберется лодка с «кожаными», их путешествие закончится, толком не начавшись.

Ночью никто не побеспокоил, зато утром, не успев продрать глаза, Влад выслушал жалобу от Лены:

— Мы хотели похлебку сварить, но без крышки в нее сыплется пепел.

— Так прикройте котел крышкой.

— Давид ее забрал и не отдает.

Влад, поднявшись, пошел разбираться с «кухонным грабителем». Тот обнаружился на дальнем краю островка. Забредя в реку по щиколотки, он предавался странному занятию. А именно: усердно елозил крышкой в воде, тихо и заунывно гундося под нос какую-то песенку.

— Доброе утро, Давид. Жалоба поступила, что ты крышку конфисковал у тружениц кухни. Говорят, что похлебку с пеплом вперемешку есть придется.

— Да, Влад, так и есть. Поедим, не страшно — пепел не ядовитый.

— Что ты вообще делаешь?

— Сурьму добываю и ртуть.

— Как?

— Смотри.

Давид протянул деревянную пиалу, почти на треть засыпанную угольно-черным песком.

— Это что?

— Влад, это шлих.

— Какой такой шлих?

— Видишь песок речной?

— Ну?

— Он светлый, почти белый, потому что в основном состоит из обломков легких минералов. Но примесь тяжелых частиц всегда есть, просто мало их здесь. Смотри, что я делаю. — Давид, зачерпнув в вогнутую крышку порцию песка, окунул ее в воду и начал совершать поступательно-вращательные движения, отчего содержимое постепенно смывалось с краев. — Видишь? Так золото промывают, отделяя от рыхлой породы. Оно тяжелое, проседает на дно, вместе с другими плотными минералами. Вот если бросить сюда картечину свинцовую, что получится?

— Если так трясти будешь, на дне крышки окажется, быстро пройдя через песок.

— Вот! Все правильно понимаешь! В водной среде при перемешивании рыхлого грунта тяжелые частицы всегда внизу оказываются. Если нам нужны только они, все, что сверху, надо убирать. Это я сейчас и делаю. Удобнее, когда работаешь специальным лотком, которым проводят опробование, доводку шлихов на приисках, а раньше даже золото добывали из песков на богатых участках. Но лотка нет, вот и горбачусь с крышкой.

— Давид, я не совсем понял, но какое отношение твое занятие имеет к сурьме и ртути?

— Ну, тут тоже все просто. Река длинная, притоков у нее много, песок этот с большой площади выносит, размывая самые разные породы. В том числе и те, где содержатся рудные минералы. Из-за своей тяжести они как раз и оказываются сейчас в этой миске.

— То есть если где-то река размывает месторождения сурьмы и ртути, то проблема решена?

— Необязательно месторождение. Сойдет даже бедное проявление, никому не нужное из-за мизерных запасов. Или древние осадочные породы, в которые превратился песок, принесенный с месторождения. В любом случае в этом шлихе содержание разных металлов гораздо выше, чем в простом песке. Понимаешь?

— Да. Понимаю. И еще я понимаю, что ты гораздо больше знаешь, чем говоришь. Похоже, пытаешься упрощать все, чтобы я понимал.

Давид усмехнулся:

— Ну ведь надо соответствовать. Я же с гор спустился, оставив там ишака и восемь баранов ради того, чтобы мандаринами на базаре торговать.