— А где кабинет химии?

— Здесь, рядом, — директриса указала на соседнюю дверь.

Зазвенел звонок, заставив Глорию вздрогнуть от неожиданности. Тут же в дальнем конце коридора распахнулась дверь, и из неё высыпала орава вопящих учеников.

— Давайте посмотрим, — поспешно сказала полицейская, явно желая, как можно быстрее, укрыться от несущейся на нас живой лавины.

Директриса открыла дверь, и мы вошли в узкое помещение с одним окошком. Вдоль стен стояли шкафы и столы, на которых размещались коробки, штативы и химическая посуда.

— Это лаборантская, — пояснила директриса. — Ума не приложу, что тут может быть интересного.

Она остановилась на пороге, сложив руки на груди. Мы прошлись по комнате, осторожно заглянули в пару коробок, обнаружив там наборы колб и пробирок, открыли один за другим шкафы, прочитали надписи на этикетках попавшихся на глаза реактивов.

— Кто имеет сюда доступ? — спросил я.

— Учитель и лаборант.

— И больше никто?

Директриса усмехнулась.

— В учительской есть набор запасных ключей. При желании любой может взять нужный и войти сюда.

— Я заметил в коридоре видеокамеры. Они снимают эту часть коридора?

— Конечно.

— Можно посмотреть записи?

— Какие записи?

— Вы же ведёте видеосъёмку?

Директриса приподняла брови.

— Разумеется, нет. На это никаких винчестеров не хватит. Камеры здесь только для наблюдения. Я могу, конечно, включить запись, но никогда этого не делала.

— Значит, мониторы стоят в вашем кабинете?

— Да.

— Я их не заметил.

— Они в соседней комнате.

Я подошёл в двери в коридор. Снаружи доносились вопли и топот ног.

— В чём дело? — спросила директриса. — Какое отношение к убийствам имеет кабинет химии?

— Нам нужно поговорить с учителем, — сказала вместо ответа Глория.

— Мистер Пикол! — директриса сделала шаг к двери в кабинет и приоткрыла её. — Зайдите, пожалуйста.

Через десять секунд перед нами предстал внушительных габаритов мужчина в сером свитере, красном университетском галстуке в полоску и брюках свободного покроя, заправленных в сапоги на шнуровке — сменной обувью он явно пренебрегал.

— Лейтенант Глостер, — представилась, опережая директрису, Глория. — Могу я задать вам несколько вопросов?

— А в чём дело? — нахмурился великан.

Его рыжеватые брови сошлись на переносице, образовав прямую линию.

— Мне поручено дело об убийствах. Погибли две женщины, матери учеников вашей школы.

— Какой класс?

— Шестой.

— Я у них не веду.

— Понимаю. Но это касается реактивов.

— Каким образом?

— У вас есть соляная кислота?

— Конечно, — химик шагнул к одному из шкафов, распахнул дверцу и достал с верхней полки склянку объёмом 0,7 литра. — Пожалуйста, — он протянул её девушке.

— Это всё? — спросила Глория, не прикоснувшись к бутылке.

— Ну, да. Если будет надо, ещё сделаю.

— У вас есть необходимая аппаратура? — спросил я.

Химик кивнул.

— Где она?

— В этой коробке, — учитель указал на ближайший стол.

— Не могли бы вы проверить, на месте ли она.

Химик пожал плечами, но коробку открыл.

— Да, всё здесь.

— Давно вы ею пользовались?

— Уже и не помню. В сентябре, наверное.

— Посмотрите, нет ли на ней каких-нибудь следов.

— Что значит следов?

— Мог кто-нибудь воспользоваться ею без вас?

Учитель вздохнул и достал несколько предметов.

— Всё чистое, сухое, — проговорил он, разглядев их на свет. — По-моему, никто не брал. Да и зачем?

— До которого часа работаете вы и лаборант? — спросила Глория.

— Я до четырёх, а она до пяти.

— Где она сейчас?

— Не знаю. Может, в кабинете физики.

— У нас одна лаборантка на два кабинета, — пояснила директриса.

— Ладно, спасибо, — Глория кивнула химику. — Теперь я бы хотела поговорить с лаборанткой.

— Пойдёмте, — вздохнула директриса.

Мы вышли в коридор. Перемена ещё не закончилась, и повсюду с воплями носились дети.

— Сюда, — сухо сказала директриса, открывая дверь.

Глава 33

Войдя следом, мы сразу увидели невысокую женщину в круглых очках, расставлявшую на пластмассовом поддоне металлические рамки. Перед ней лежала груда сине-красных магнитиков, и валялись несколько медных катушек.

— Мисс Кобер, у полицейских есть к вам несколько вопросов, — сходу заявила директриса, садясь на чёрный коленкоровый стул, стоявший возле входа.

— Да? — с готовностью обернулась лаборантка, воззрившись на нас поверх очков. — Полиция? Но с какой стати?

— Это связано с нашими учениками, — нетерпеливо ответила директриса. — Я вам потом объясню. Сейчас просто ответьте на вопросы.

— Хорошо. Слушаю.

— Когда последний раз пользовались химической посудой для изготовления соляной кислоты? — спросил я.

— Если не ошибаюсь, в начале года.

— А потом?

— Не припоминаю.

— У вас свой ключ от кабинета?

— Да, вот он, — лаборантка продемонстрировала ключ на пластмассовом брелоке.

— Вы его не теряли?

— Нет.

— Я ведь говорила, ключи есть в учительской, — с лёгким раздражением напомнила директриса.

— Да, верно. Что ж, наверное, это пока все вопросы, — я взглянул на Глорию, ожидая подтверждения, и она коротко кивнула. — Спасибо, мисс Кобер.

— Что-нибудь ещё? — спросила директриса, когда мы вышли.

Я открыл было рот, чтобы ответить, что хочу поговорить с учащимися шестого «А», но в этот момент распахнулась дверь кабинета напротив, и из него вышел мистер Нокс. Заметив нас и директрису, он кивнул, а затем стал запускать детей в класс.

Наблюдая за этим, я подумал, что кабинет классного руководителя шестого «А» расположен в непосредственной близи от лаборантских, и тот мог спокойно зайти в одну из них и воспользоваться посудой или позаимствовать соляную кислоту. А пропажу части жидкости замаскировать, например, долив в остаток воду.

— Ну, так что? — нетерпеливо проговорила директриса, выводя меня из задумчивости.

— Можно поговорить с учащимися шестого «А»?

— Не думаю. При этом должен присутствовать представитель полиции из отдела по работе с несовершеннолетними, а также необходимо согласие родителей.

Я вопросительно взглянул на Глорию. Та нехотя кивнула, подтверждая слова директрисы.

— Но я имею в виду неофициальную беседу. В конце концов, вы сами можете задавать вопросы, а мы только поприсутствуем.

— Что вы хотите узнать? — недовольно спросила директриса.

— Как они относятся к Уолтер и Мердок.

— Зачем это?

— Дети тонко чувствуют,