от жениха пока, слава Богу, не арестовывают.

Двое полицейских выходят из машины, подходят к нам, и один из них стучит в окно. Водитель опускает стекло и вопросительно приподнимает брови.

— Я что-то нарушил?

— Адель Холлуэй в вашей машине? — спрашивает он, и все внутри мигом падает. Я сглатываю.

Отец кидает на меня полный ярости взгляд и толкает дверь автомобиля. Неуклюже выбирается на улицу и говорит твердо, но вежливо:

— Могу я узнать, в чем дело?

Сквозь окно я вижу, как один из полицейских достает значок, показывает моему отцу и отвечает не менее серьезно:

— Мистер Холлуэй? У нас есть серьезные основания подозревать вашу дочь в хранении и использовании запрещенных веществ. Я могу осмотреть ее вещи?

Мои глаза расширяются до размеров планеты, все возмущения застревают в горле. Папа наклоняется, кидает на меня злой взгляд и рычит:

— Адель?

Я только головой мотать могу. Не в смысле, что мои вещи смотреть нельзя, а в смысле, я понятия не имею, о чем идет речь.

Побледневшая мама вцепляется в мою руку.

— Это ведь неправда?

— Конечно, нет! — вскрикиваю я, едва не взрываясь от негодования. — Да откуда в моем багаже взяться наркотикам? Ты сама его собирала.

Мама кивает и обращается к папе:

— Пусть посмотрят. Они ведь отпустят нас, если ничего не найдут? Мы опоздаем на самолет, если будем спорить.

Отец секунду что-то обдумывает и тоже кивает, а затем велит нашему водителю открыть багажник.

Дальше происходит что-то невообразимое. Полицейские вытаскивают прямо на дорогу все чемоданы, раскрывают и принимаются доставать оттуда мои тряпки и вываливать их прямо в грязный багажник. Я даже не представляю, как успею перед посадкой сложить все это обратно. Но и возражать смелости не хватает. Представители закона — это представители закона. Ничего не поделаешь. Мама, конечно, хватается за сердце, когда в машину летит мое нижнее белье от Виктории, но тоже ничего не говорит. Отец хмуро наблюдает. И вдруг…

Вдруг в руках полицейского, словно по волшебству, появляется большой пакет с белым порошком. Он подкидывает его в руке, смеряет меня то ли довольным, то ли наоборот раздосадованным взглядом и качает головой.

— Это не мое, — только и выдавливаю я из себя и чувствую, как руки второго полицейского хватают меня со спины и прижимают животом к машине. Мама охает, а он говорит:

— Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете…

— Я звоню адвокату, — тут же говорит отец, ни на секунду не потерявший самообладания. — Ничего не говори.

Я только киваю и позволяю полицейскому увести меня в машину. По дороге он продолжает зачитывать мне права. Ноги подгибаются от шока, и я думаю:

«Слава Богу, надела брюки и туфли без каблука».

Глава 29

Не смотря на сомнительную находку, полицейские ведут себя со мной довольно вежливо. Будто никакая я не преступница. Привозят в полицейский участок и сразу отводят в допросную комнату, минуя все процедуры с обыском и снятием отпечатков пальцев, хотя в кармане пиджака у меня лежат ключи, что, насколько мне известно, очень даже может быть оружием в умелых руках. Никаких бумаг меня подписать тоже не просят. Зато справляются о моем самочувствии и предлагают воды.

Я не отказываюсь. Страшно до одури, несмотря на то, что внутри уже закрадываются сомнения на счет добросовестности представителей закона.

— Прошу, присаживайтесь, — говорит один из полицейских, когда мы оказываемся в маленькой комнате без окон с одним столом и парой стульев. В углу подвешена камера, но лампочка не горит. Еще не включили, наверное. — Давайте, я сниму наручники. Вам удобно?

Странный вопрос. Я вроде как наркодилер и наркоманка в одном лице. Сглатываю и киваю, а потом пищу, словно мышь. Голос едва прорезается:

— Можно мне адвоката?

— Нельзя, — говорит полицейский, и на мои глаза тут же наворачиваются слезы ужаса. Я с трудом их сдерживаю.

— Это не честно. Вы сказали, я имею право на адвоката.

— Имеете, — подтверждает он, — но он вам не нужен. Наручники.

Я протягиваю к нему руки через стол, и он ключом отпирает замок. Тяжелые наручники брякаются на столешницу. Я шмыгаю носом и потираю запястья.

— Давайте, я расскажу, что ждет вас дальше, — мягким тоном говорит полицейский. — Сейчас сюда придет детектив и поговорит с вами. Вы сможете задать все интересующие вас вопросы, а он в свою очередь, задаст свои вопросы вам. После вы сможете связаться с адвокатом, но пока это лишнее.

— Вы не имеете… — начинаю я и тут же вспоминаю про знаменитый скандал с полицейским беспределом, о котором как-то с жаром рассказывал папа за ужином. Было это очень давно, но вряд ли за последние годы многое изменилось. Я набираю полную грудь воздуха и заявляю:

— Это не мое.

Полицейский кивает и поднимается с места. Забирает со стола наручники и направляется к выходу.

— Я не наркоманка, — говорю я. — И у моей семьи достаточно денег, чтобы не нуждаться в торговле наркотиками. Меня подставили.

Что это сделали полицейские, я не говорю. Страшно их провоцировать, но адвоката требовать продолжаю.

— Я гражданка США и я требую…

— Да-да, — перебивает меня полицейский и выходит за дверь. Я остаюсь одна на целых три мучительно долгие минуты, а потом дверь снова открывается и на пороге появляется… Джонни.

Внутри все моментально подпрыгивает. Как мне жаль, что полицейский забрал наручники, не передать словами. Сейчас бы зашвырнуть их прямо в его голову. Я вскакиваю с места тычу в него пальцем и говорю:

— Да как ты…

— Сядьте на место, мисс Холлуэй, — перебивает он холодным ледяным тоном. В глазах столько уверенности, что я невольно замолкаю и шлепаюсь обратно на стул. — Я детектив Луис Райли. Прошу вас не переживать, я пришел только поговорить.

Он достает из кармана пластиковый корявый значок, явно купленный в магазине игрушек, и показывает мне. Убирает его обратно и садится на стул напротив. Опять решил поиграть, но я слишком зла, чтобы поддерживать его.

— Я опоздала на самолет, — говорю я.

Он отвечает:

— Я знаю.

— Я должна была лететь к своему жениху.

— Я знаю.

— Там был мой отец, и моя мама. Они теперь думают, что я наркодилер.

— Кстати об этом, — кивает он и с деловым видом сцепляет пальцы в замок. — Как вы объясните, что в вашем багаже было найдено полкило муки, смешанной с сахарной пудрой? Вы собрались готовить в самолете?

Я не выдерживаю и прыскаю, а потом принимаюсь нервно смеяться. Ну, за что он мне такой достался? И как мне теперь объясниться с папой? А с