— Это скрин рабочей программы, Кис-Кис. И, может, там не секретная информация, но всё же работа есть работа.

— Просто эти четыре пика. Это же четыре особняка, что купил отец, да? Все четыре в разных местах. Один в Англии, один в Италии, один во Франции. И четвёртый, последний, в Америке.

Она не могла этого видеть на экране. Там была просто статичная картинка, что Сава поставил на заставку рабочего стола. Он всегда делал так, когда думал над какой-то сложной задачей. И под «пиками» стояли просто номера. Но она была права. Особняков было шестнадцать, но пики давали только эти. Пики продаж, пики прибыльности, пики самого удачного вложения денег.

— Я не могу тебе сказать ни «нет», ни «да», — покачал он головой.

— А я тебе могу. Их должно быть пять, — закрыла она ноут.

Сава взял бутерброд, последовав её примеру, но не донёс до рта.

— Пять? Откуда ты знаешь?

— Просто знаю, — поёжилась она и покрылась мурашками.

— Замёрзла? — подскочил Сава.

Стоя откусил, положил бутерброд на тарелку. Вытер пальцы.

К вечеру и правда похолодало.

Но, закрывая балкон, подумал: какой чай? Он же купил две бутылки вина.

Нашёл волшебный пульт, что задёрнул все шторы.

В сгустившемся полумраке вспыхнул горящими поленьями электрический камин.

Повеяло теплом.

— Держи, — подал он Эвите свой самый мягкий свитер. И переставил тарелку с бутербродами вниз на ковёр, поближе к огню. — Вина?

— Да, — опустилась она на пол и закутала ноги пледом.

Он открыл вино, налил, подал. И вдруг вспомнил. Когда она обвиняла его в старомодности, сказала про дуэли. Но откуда она?..

— Я думаю, ты предложишь выпить за нас, — подняла она бокал, — но я хочу за тебя.

— За старомодного дуэлянта? — улыбнулся Сава.

Она сделала глоток и показала на него бокалом:

— Кстати, да. Хотела тебя спросить. Что это была за история с дуэльным клубом?

Сава приподнял одну бровь. Эвита невинно пожала плечами.

— Прости, да. Я искала о тебе информацию.

— Да кто бы сомневался. Разве сейчас кто-то делает иначе?

— Ага, — прищурила она один глаз и прицелилась в него пальцем. — Значит, ты про меня тоже искал?

Он развёл руками.

— Но обо мне потом, — согласилась она. — Сначала про тебя.

— Это долгая история. И та самая.

Эвита замерла. А потом выпила вино до дна.

— Я готова слушать. Ничего не упускай, — протянула пустой бокал. — И я останусь до утра.

Сава улыбнулся. Можно подумать я бы тебя отпустил.

Но вслух этого не сказал.

— Итак, дуэльный клуб… — подсказала Эвита.

— На самом деле он назывался «Клуб дуэлянтов», — наполнил Сава её бокал. — Уже не помню кто меня в него пригласил. Это было на первом курсе универа. Впрочем, это не важно. Главными условиями вступления в клуб были: мужской пол, дворянское происхождение и возможность заплатить взнос. И я по всем параметрам подходил.

— Вот как, — хмыкнула она. — Значит, клуб был для избранных?

— Исключительно. Но эти правила вроде как были не блажь, а исходили из регламента дуэлей, что установили ещё в те времена, когда дрались на шпагах. По замыслу европейских моралистов поединок не только позволял достойно ответить на оскорбление, но и улучшал нравы общества. Неловкие шутки, неуместные каламбуры могли закончиться фатально. Ну и драться на дуэли могли, конечно, только мужчины и только дворяне.

— И в «Клубе дуэлянтов» вы дрались?

— Конечно. И на шпагах. То есть изучали фехтовальное искусство. И на пистолетах. Именно из желания больше узнать о дуэльном оружии и возможности подержать его в руках, я, наверное, в клуб и вступил. Миссия у него была всё же историческая. Изучение правил поединков, а таких было не одно. Реконструкция знаменитых дуэлей.

— Пушкин — Дантес?

— Де Барант с Лермонтовым, Волошин с Гумилёвым, — кивнул Сава. — Кстати, предполагается, что все они состоялись на пистолетах одного дрезденского мастера, Карла Ульриха. И в отличие от предыдущего поколения пистолетов Жана Ле Пажа были не кремниевые, а капсюльные. Нарезной ствол, калибр двенадцать миллиметров. И по точности они ничуть не уступают современным. С двадцати пяти метров, десять пуль, хорошие стрелки выбивают сто очков.

— А ты хороший? — так красиво блестели в свете пламени её глаза, что Сава сглотнул.

— К сожалению, неплохой.

— И что же произошло? — нахмурилась она.

Сава тяжело вздохнул.

— В то время я был женат. И… сейчас ты снова назовёшь меня старомодным, но просится именно это слово — пылко. Пылко влюблён в свою жену.

— Не удивительно, что оно просится, после разговора о дуэльных пистолетах, — улыбнулась Эвита. — Думаю, Наше Всё, то есть Александр Сергеевич, сказал бы именно так.

Сава пожал плечами. А она прикусила губу и посмотрела на него пристально:

— Я не скажу: если не хочешь, не рассказывай.

— Не поверишь, — протянул он руку и подтянул её к себе. Обнял. — Я хочу.

— Я тебе слушаю, — уютно, удобно и словно они всегда так сидели, устроилась Эвита в его объятиях.

Сава упирался спиной в кровать, Эва — в его грудь.

На стенах плясали отблески огня. Над городом стояла ночь.

— Итак, я был пылко влюблён, — повторил Сава. — И как сейчас понимаю, ужасно глуп…

Он вспомнил его наглую ухмылку. Его дерзкий взгляд. Руку, что он положил на талию Киры. Как по-хозяйски её к себе прижал. И как она засмеялась, словно это была шутка.

Идиот! Какой же он был идиот!

Саве было восемнадцать, и он ведь правда тогда не понимал. А, может, просто не хотел верить…

— Уже не помню почему так получилось и с чего началась наша неприязнь, — задумчиво сказал он, — но как-то вышло, что один из старших членов клуба, он был года на три меня старше, стал ко мне задираться. Не знаю уж чем я был ему так неприятен.

— Можно мне предположить? — подняла Эва голову.

— Конечно, — поцеловал он её в висок. — Тебе можно всё.

— Ты богат, умён, талантлив. Из известной династии. У тебя мало того, что состоятельная, ещё и замечательная семья. Красавица жена… Мне продолжать или уже достаточно поводов для зависти и неприязни?

Сава плотнее сомкнул кольцо рук.