Тот буркнул в ответ что-то невразумительное. На его голос тут же отреагировал один из Риччи:

— Разжегши пламя, глупо прятаться в кустах! Ты оскорбил Джанно, теперь он хочет отмщения, да только твоей смерти ему мало. Он уже стал лучшим другом во всех цехах Фьоренцы. Он добьется своего — нобилей будут гнать еще хуже, чем в Болонье! Из-за тебя пострадаем мы все. Что скажешь в свое оправдание?

Другие гости, сидящие рядом с Фрескобальди, возмущенно загомонили, поддерживая Риччи. На лице прислушивающегося к разговору Моцци отразилось страдание. Видя, что гвалт усиливается, он постучал по серебряному кубку. Шум мгновенно превратился в тихий гомон.

— Не стоит обвинять мессира Фрескобальди в наступлении конца света, — веско произнес хозяин дома, — он, без сомнения, человек сильный, но не всемогущий. Наш последний час начертан небесами. Джанно же, насколько мне известно, водил дружбу с пополанами задолго до того прискорбного случая.

Фрескобальди горестно отмахнулся:

— Да из-за того все и произошло! Во мне столько злости на него накопилось. Водится с кем ни попадя, прямо святой Франциск, друг бедных. А как на чужую землю заступать — тут сразу другие законы начинаются, ни пяди, мол, не уступлю… Жалко, не оторвал ему тогда нос, польза была бы, безносого его бы никто не стал слушать.

Затем беседа вернулась к теме гибеллинов, и в разных концах залы вновь послышались взрывы возмущения. Тому были причины. Представители враждебной партии, сгруппировавшиеся в Ареццо, наращивали силы и уже начинали внушать серьезные опасения. Они рыскали по дорогам, пугая торговцев, рушили налаженные взаимоотношения гвельфской Флоренции с Тосканой. Остановить их могла только война.

С постоянным гарнизоном в купеческой Флоренции были проблемы. Точнее сказать, в ней напрочь отсутствовало военное сословие. Банкирам казалось расточительством поддерживать солдат в мирное время. В случае надобности обычно набирались наемники из числа немцев, французов или же каталонцев.

Вот и сейчас Моцци, наслушавшись проклятий, изрыгаемых в адрес гибеллинов, предложил подсчитать: скольких затрат потребуют боевые действия.

Начали прикидывать нужное количество рейтаров. Аретинцы представляли собой серьезную военную силу, но флорентийских банкиров-гвельфов сие не пугало. Они могли позволить себе выделить большую сумму на разгром надоевшего противника.

В момент подсчетов раздался голос Корсо Донати:

— Не все меряется деньгами. Аретинцы будут защищать свою свободу и процветание. К тому же среди них много наших изгнанников из славных военных родов, которые горят мщением. Неужели вы всерьез думаете, что ваши наемники их одолеют?

Моцци внимательно посмотрел на раскрасневшееся от вина и гнева лицо Барона:

— У тебя какой-то план, Корсо? Прошу, поделись им с нами.

— План? — Корсо усмехнулся. — По-моему, правильнее назвать это здравым смыслом. Республика Фьоренца не должна отказываться от помощи своих граждан. Военные сборы уже случались в ее стенах. В нынешней же ситуации они просто необходимы.

— Разумеется, мессир Донати, — отозвался один из Риччи с некоторым удивлением, — но разве есть в вашем предложении нечто, стоящее обсуждения? Флорентийцы и так участвуют во всех военных кампаниях. Но у нас нет хороших командиров, да и воинов, если честно, тоже. Поэтому успех в любом случае обеспечивают наемники. Вам ли, разбирающемуся в ратном деле, не знать этого?

Корсо надменно вскинул голову:

— Я знаю. И уж поверьте, лучше всех, сидящих в этом зале. Говорите, флорентийцы не умеют сражаться? Посмотрите, как владеют оружием мои люди! А их наберется не одна сотня, и число это растет. Говорите, нет достойных командиров? Не буду врать, у меня за спиной пока нет выигранных сражений, но меня слушают беспрекословно. К тому же я проштудировал труды Полибия, Дионисия Галикарнасского и Тита Ливия об армии древней империи.

— Ну ничего себе! Сам себя назначил, сам себя оценил! — запальчиво перебил его Вьери Черки. — Наш Корсо точно не умрет от скромности. У меня под началом не меньше добрых конников, чем у тебя, а военных трактатов я прочитал уж точно больше твоего, ибо у меня больше времени, я не пьянствую по любому поводу, как все Донати. Но я не кричу о своих достоинствах на всех перекрестках!

Корсо смерил Вьери ледяным взглядом.

— Ну разумеется, ты скромничаешь. А то вдруг заставят воевать? Тогда тебе придется прятаться в лесах, откуда вылезли все ваши дремучие Черки, в то время когда Донати уже сто лет как блистали на славу милой Фьоренцы!

— Что?! — Взбешенный Вьери вскочил на стол и схватил один из самых тяжелых кубков, готовясь метнуть его в голову обидчика. Соседи по столу всполошились.

— Эй, Вьери! Угомонись! — закричал Риччи, выбивая опасный предмет из его руки. Окружающие подхватили скандалиста и стащили вниз. Другие гости, прекратив вкушать яства, настороженно оглядывали Корсо. Однако Барон молчал.

Моцци взирал на переполох со скорбным видом.

— Сердце мое разрывается от горечи, — заявил он. — А как еще могу я реагировать на ненависть, воцарившуюся между теми, кому назначено быть союзниками? Я только успел порадоваться воинскому рвению наших уважаемых сограждан, как они тут же начали ставить личное выше общественного…

Его перебил голос мессира Корсо:

— Кто станет главным начальником флорентийского войска?

Наступила гнетущая тишина. Шансы получить командование были и у Корсо, и у Вьери. И кого бы из них ни выбрали — другой навряд ли подчинился бы сопернику. Вражда между ними, проявляющаяся уже в юности, с годами только усилилась. Женитьба Корсо на Антонии Черки, вопреки прогнозам, только усугубила ситуацию, поскольку молодая супруга умерла вскоре после свадьбы при невыясненных обстоятельствах, оставив мужу неплохое наследство.

Все напряженно ждали. А хозяин дома медлил с ответом. Он спокойно сидел на резном стуле, поигрывая веточкой сушеного винограда. Наконец задал вопрос сам:

— Почему об этом спрашивают меня, а не градоправителей?

Тишина чуть ожила — скрипнули скамьи, кто-то хмыкнул.

— Всем кажется, что вы могли бы знать ответ на этот интересующий нас вопрос, любезный мессир Моцци, — едва улыбнувшись, заметил Риччи.

— У меня нет ответа. — Моцци кинул виноградную кисть обратно на блюдо. — Но если подумать… хорошим военачальником мог бы стать французский рыцарь Аймерик де Нарбонн… если, конечно, со мной согласятся Совет ста и сам храбрый рыцарь. Впрочем, касаемо последнего — у меня сомнений нет. Мы с Аймериком уже обсуждали этот вопрос.

— Совет ста чаще всего поддерживает решения, принятые в этом доме, — промолвил старый Фрескобальди, вновь приступая к недоеденному утиному крылышку.

Корсо Донати встал, показав свое желание говорить:

— Я восхищаюсь мудростью нашего любезного друга. Де Нарбонн известный стратег, надеюсь, он сможет привести нас к победе. Но одних наемных сил мало — мы должны поднять наших граждан и сообща сокрушить гибеллинское гнездо. Для этой цели, ради прекрасной Фьоренцы, я готов объединиться… — оборвав речь на полуслове, он сел на