Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дев, теперь я просто должен сказать все. Леди, мой друг стал последней жертвой Черного Ангела. Я бы поведал вам некие подробности, только, боюсь, они не для женских ушей.
– Успокойся, Аласдэр, – сказал маркиз.
– Какой Черный Ангел? – невинно произнесла Сидони. – Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Не о чем – о ком. Это Робин Гуд женского пола, которая охотится на светских джентльменов, – объяснил Аласдэр.
– Вы шутите, сэр! Ведь на самом же деле такого человека нет?
– Вы хотите сказать, мэм, что не слышали о подвигах Черного Ангела?
Сидони покачала головой.
– Боюсь, мы не часто бываем в обществе. В глубине дома часы пробили десять.
– Пожалуй, я выпью хереса, – сказала Джулия. – По-моему, наша игра закончена.
– Да, я лучше поворошу ваш памятный ящик, – согласился Аласдэр.
– Только бесхарактерный человек выходит из игры, когда его выпороли. – Маркиз взглянул на Сидони: – Пикет, мадам?
Джулия с Аласдэром направились к столику возле окна, и Девеллин начал сортировать колоду, отбрасывая мелкие карты в сторону.
– Милорд, вы же не хотите играть в пикет?
– Я ненавижу его, – признался маркиз, ловко тасуя остатки колоды. – Но это благовидный предлог, чтобы избавиться от Аласдэра и спокойно посидеть с вами.
– Никакого предлога вам не требуется, – ответила Сидони. – Это мой дом, милорд. И Джулия моя подруга, а не компаньонка.
– Вы намного моложе, дорогая.
– Приближаюсь к тридцати. Как недавно вы сами напомнили мне.
– Очень дурно с моей стороны. Тем более что вам никогда столько не дашь. И долго вы были замужем?
– Десять лет.
Он перетасовывал карты, пристально глядя на нее.
– Жена-ребенок.
– Мне было семнадцать.
– Разве в семнадцать лет вы осознавали, что делаете? Вряд ли.
– Многие девушки выходят замуж в таком возрасте.
– Да, это браки по расчету. Но вы, Сидони? Ваш брак не по расчету, я уверен.
– Почему вы так решили?
– Я считаю, что вы сделали это исключительно по любви.
– За столь короткое знакомство вы успели так хорошо меня узнать, милорд?
– Да. Я ошибаюсь?
С противоположного конца гостиной донесся взрыв смеха. Аласдэр повернулся в кресле, затем поднял что-то из ящика, как бы желая, чтобы Девеллин тоже увидел. Это был старомодный корсет.
– Господи, чем они там занимаются? – пробормотал маркиз. – Не важно. Они плохо влияют друг на друга. А теперь ответ на мой вопрос.
Сидони закусила губу.
– Нет, вы не ошибаетесь. Я сбежала с Пьером… сбежала из школы… я думала, что влюбилась.
– А в действительности?
– Я была… одинока, – нерешительно ответила Сидони. – Хотя да. Я чувствовала все то, о чем пишут в любовных стихах, но теперь они кажутся глупыми.
– Они, правда, глупые? – спросил маркиз.
– Очень глупые.
– Дорогая, вы меня разочаровываете, – прошептал он. – Я надеялся, что в целом поэты были правы и любовь неиспорченной женщины может когда-нибудь исправить даже меня.
– Полагаю, вы меня дразните, милорд. Он склонил голову набок.
– Я? Неуверен.
– Тогда к какому исправлению вы стремитесь? Если вам нужно только прощение светского общества, вы можете отчасти получить его за титул… А за герцогство – почти все.
Девеллин громко засмеялся, и Джулия с Аласдэром повернулись в их сторону. Аласдэр держал пару шелковых гаремных туфель с загнутыми носами. Сидони выбрала этот момент, чтобы ринуться в еще более опасные воды.
– Милорд, я полагаю, у вас есть семья? – небрежно спросила она. – Вы с ней близки?
– На самом деле нет. Мать недовольна моим образом жизни, а с отцом мы вежливо отчуждены.
– Такое часто случается, да?
– Семейная отчужденность? Похоже, вы убедились на собственном опыте?
– Мой отец умер, пока я была в школе. Мать вела свою жизнь. Может, это нельзя считать отчуждением. Но и близостью тоже.
– Простите.
Сидони покачала головой.
– Случается кое-что и похуже. У вас нет других родственников? Братьев или сестер?
– Брат у меня был, – ответил маркиз, опуская руку в карман сюртука. – Пока он не умер, мы были неразлуч… – Его рука замерла.
– Что-то не так? – Сидони вдруг стало нехорошо. Девеллин вынул руку из кармана и натянуто улыбнулся.
– Я иногда носил с собой его миниатюру. Но был с нею, как выяснилось, неосторожен. И теперь, после стольких лет, я не могу еще привыкнуть, что мой карман пуст.
– Мне очень жаль.
– Я просто хотел показать вам, насколько мы не похожи. Гре г был очень красивым, с доброжелательностью во взгляде, чем я, увы, не обладаю.
– Не уверена, что это правда.
– Очаровательная ложь. А вы, дорогая? Кому позволено называть вас Сид, чего не могу делать я?
Но Сидони еще думала о молодом человеке на миниатюре.
– У меня есть брат, – вяло сказала она. – Джордж намного старше и что-то вроде… – Она умолкла, подбирая нужное слово.
– Вроде чего?
– Мои отношения с братом сложно объяснить. Джордж Польше, чем брат, и меньше, чем отец.
– Я понимаю.
– Сомневаюсь.
– Вы не могли бы рассказать мне больше?
Сидони открыла, потом закрыла рот и наконец все-таки ответила:
– Джордж убежал из дома, когда был совсем юным. Он попал в дурную, опасную компанию… Я не имею в виду компанию негодяев, распутников, испорченных богатых молодых людей. Я имею в виду опасную. Мы тоже стали отчужденными. Не по своей воле, если вы понимаете разницу.
– Полагаю, да. А еще вижу, что вы очень его любите. Она кивнула.
– Когда Джордж убежал, мы с ним долго не виделись. Мать послала меня в школу. Я думала, что больше не увижу его, но вскоре после моего замужества он сам разыскал меня. Я была очень рада.
– И теперь он, полагаю, совершенно другой человек.
– Зависит от того, что под этим подразумевать. Девеллин поднял брови.
– Кажется, ваш брат довольно таинственная личность.
– Для меня он просто Джордж. Он… властный. Немного безжалостный. Но в детстве у меня всегда было ощущение, что он единственный человек, на кого я могу положиться. Папу я видела редко, мама вечно ссорилась с нянями и гувернантками, поэтому они долго не задерживались. Господи! Почему я вам это рассказываю? – Сидони прижала кончик пальца к губам.