Дверь меж тем вновь распахнулась, и в гостиную буквально вбежала леди Дадли – с развевающимися седыми волосами, в сдвинутом набок ситцевом переднике.

– Где моя Пенни?! Мне нужна Пенни! – воскликнула виконтесса. – Кто-то стоит у дверей, и мне нужны все мои собаки. – Увидев питомицу, она подскочила к столу и подхватила ту на руки. Звякнул колокольчик, и Пенни лизнула хозяйку в лицо.

– Но кто-нибудь откроет дверь вновь прибывшим? – спросил Джилс.

Леди Ирвинг пробормотала:

– Пожалуй, я схожу посмотрю… Леди Дадли, вы со мной?

Пенни восторженно тявкнула, ответив тем самым вместо хозяйки. И обе дамы тотчас покинули комнату.

Ричард указал пальцем на сына и сказал:

– А ты занимайся шкатулкой. Мы здесь именно ради нее. – С этими словами он тоже удалился.

Разгладив рисунок, Джилс передал листок Одрине и снова взялся за шкатулку.

– Можно подумать, я сам не знаю, из-за чего мы находимся и в этом замке, и в Йоркшире, и вообще в Англии, – проворчал он себе под нос.

– Вы-то с отцом действительно находитесь здесь из-за шкатулки, – подтвердила Одрина. Прежнее ощущение, будто природа затаила дыхание, исчезло, и вместо него пришло ясное восприятие реальности. Теперь-то она отчетливо понимала, что оказалась в Йоркшире совершенно случайно. Так же, как и все остальные.

– Если хочешь, давай я потружусь над шкатулкой, – предложила Одрина.

– Конечно, попробуй. Наверное, я слишком много о ней думаю. Возможно, тебе больше повезет, поскольку она еще не утомила тебя.

Очевидно, не только на нее давило время. Возможно, Джилс воспринимал свой артрит как тикающие часы, в которых его руки были как бы стрелками. И когда эти стрелки сделают полный круг, часы остановятся. Вообще человеческое тело устроено очень сложно и деликатно. Порой оно исправно функционирует в течение многих лет, а порой начинает скрипеть и разваливаться с самого раннего возраста…

– Если хочешь, возьми пока бумагу и порисуй, – предложила Одрина. – Нарисуй брошь или дом. Или и то, и другое.

– Нет… Не вижу в этом смысла, – ответил Джилс, задержав взгляд на ее неумелом рисунке.

Взяв в руки шкатулку, Одрина вновь поразилась ее изяществу. Эта хрупкая коробочка из золоченого дерева более тридцати лет дожидалась того, кто ее откроет. И она смогла бы пережить все это время лишь у такого человека, как Софи, которая получила эту шкатулку, будучи еще совсем молоденькой. Она была слишком юной, чтобы задавать какие-либо вопросы, однако достаточно смышленой, чтобы бережно отнестись к подарку. И долгие годы Софи держала шкатулку при себе, не уделяя ей особого внимания и уж тем более не пытаясь ее открыть. Просто хранила до определенного момента, вот и все.

На ощупь дерево было гладким как фарфор, а резные узоры так и плясали перед глазами. Одрина поднесла шкатулку к уху и постучала по ней. Судя по гулкому сухому звуку, внутри было пусто.

Джилс уже сместил некоторые панельки, и Одрина вернула их в первоначальное положение, изумляясь хитроумности всех этих захватов и зацепов. Панельки даже не пошевелятся, если попробовать сдвинуть их в неверной последовательности.

Прикрыв глаза, Одрина попыталась представить внутреннее устройство шкатулки. Тут, конечно же, что-то посложнее, чем бумажная пружинка. Шпунты?.. Желобки?.. Зубчики?.. Все было плотно состыковано, и при каждом незначительном смещении какие-то детальки внутри высвобождались.

Одрина открыла глаза и опять посмотрела на шкатулку, которая, казалось, дарила свой блеск лишь ей одной.

Она даже не заметила, как снова распахнулась дверь гостиной, однако голос леди Ирвинг проигнорировать было невозможно. Графиня заговорила торопливо, причем ей явно не хватало воздуха:

– Резерфорд… Одрина… девочка моя… Вы должны познакомиться с одной особой… только что прибывшей к нам в замок. Каким-то образом она пробралась сюда по этим отвратительным дорогам и… – Леди Ирвинг сделала глубокий вдох и добавила: – Эта дама привезла еще одну шкатулку с секретом!

Софи находилась в библиотеке, когда к ней заглянул лорд Дадли, чтобы сообщить о прибытии очередной гостьи. Похоже, это становилось обычным делом… За целый год у них не было такого количества посетителей, как в последнюю неделю. И если леди Ирвинг, Одрину и обоих Резерфордов они ожидали, то эта новая гостья появилась совершенно неожиданно.

Софи взяла свекра под руку, и они направились вниз, откуда уже доносились голоса и лай возбужденных собак. Все остальные уже находились в холле. Леди Ирвинг и Джилс вели полемику по поводу шкатулки. Леди Дадли держала в поднятой вверх руке печенье, и несколько собак, встав на задние лапы, тянулись к угощению. А Ричард Резерфорд и Одрина беседовали с гостьей.

– Это мисс Миллисент Корнинг, – шепнул лорд Дадли на ухо Софи, когда они спускались по лестнице.

Миллисент Корнинг была сантиметров на десять выше, чем Софи, и выглядела лет на тридцать пять. Она уже достигла того возраста, когда можно смело экспериментировать с одеждой, и в то же время была еще достаточно молода, чтобы рискованные наряды смотрелись на ней органично.

Облаченная в темно-красное платье из блестящего шелка, с лифом, отороченным черными кружевами и затянутым прозрачной газовой материей, мисс Корнинг выглядела весьма впечатляюще. Лицо же у гостьи было своеобразным: длинный, чуть крючковатый нос, выступающий подбородок и глубоко посаженные синие глаза под арками черных бровей. В блестящих черных волосах, заплетенных в косу и уложенных на голове наподобие короны, торчало несколько зеленых перьев. В мочках ушей сверкали алмазные капельки, а на шее у нее висела массивная золотая цепочка.

В общем, эта женщина олицетворяла собой состоятельность, элегантность, уверенность и жизненную активность. А также – Лондон со всеми его возможностями. Софи нелегко было смотреть ей прямо в глаза, и пока лорд Дадли представлял их друг другу, она то и дело поглядывала на свои изрядно поношенные сапожки.

– Как я понимаю, Софи – это сокращение от имени София, верно? Значит, вы тоже обладательница шкатулки-головоломки? – Низкий голос мисс Корнинг слегка подрагивал: она как будто сдерживала смех. – Полагаю, что моя шкатулка – двойник вашей. А если точнее – они пара из тройняшек, поскольку существует еще и третья.

Софи вскинула голову. Всех остальных тоже заинтересовали последние слова гостьи. И воцарилась такая тишина, что стало слышно шумное дыхание гончего пса по кличке Феликс и хруст печенья на зубах у Пенни.

– Значит, подобных шкатулок – три? – Ричард Резерфорд первым нарушил молчание. – Но почему вы так считаете, мисс Корнинг?

– Потому что внутри моей шкатулки написано, что она – вторая из трех.

Снова воцарилось молчание. После чего мисс Корнинг проговорила:

– Я вижу, эта новость для вас – полнейшая неожиданность. Так же, как и мой приезд. Господи, но я же предварительно отправила письмо. Неужели оно еще не дошло?