— Двадцать шесть, — сказала она, и я бы сказал, что она была не столько расстроена, сколько зла. — Дело в том, что это мне даже понравилось, — прошептала она. — Не то чтобы я знаю, конечно, он ведь у меня самый первый.

Я кивнул, потому что а что я мог сказать? Я ужасно переживал за нее и чертовски злился, потому что, ну, я ведь ходил тут с эрекцией каждые десять минут, и ей надо было только попросить.

— Поехали съедим что-нибудь, — сказала она. — Я плачу́.

Так что мы направились к «Хонтед Трейлз». Когда мы припарковались на стоянке, я увидел, как панки и наркоши тусуются у своих тачек, неплохих, дерьмовых, фордов эскортов, эль камино, и абсолютно одинаковых фургонов, отличающихся разве что панковскими наклейками типа Operation Ivy или The Specials.

Я вышел из машины, чтобы купить в закусочной три хот-дога, и когда шел с едой обратно, услышал, как Гретхен заорала: «Говнюк!», и увидел, как она бежит — для своего веса поразительно быстро, — и там, там был Тони Деган, с растрепанными светлыми волосами и в футболке без рукавов с надписью «Мы тупые», и вместе с этой проблядью, Эрикой Лейн, они вылезали с заднего сиденья фургона Бобби Б., смеясь, целуясь и радостно друг друга пощипывая, а Гретхен появилась перед ними из ниоткуда, и прежде чем кто-либо смог остановить ее, она уже молотила Эрику Лейн головой о капот фургона, а Тони оттаскивал ее, в то же время смеясь во все горло, и я подумал, а не подойти ли к Тони и не вмазать ли ему хорошенько, но знал, что никогда не осмелюсь, так что я помог оттащить Гретхен, и она толкнула меня, и я вывалил хот-доги себе на рубашку.

Гретхен пошла обратно к «эскорту» и завела его, а я сказал: «Почему тебе все время нужно вести себя по-идиотски?», и она посмотрела на меня и сказала: «Иди на хуй», и заплакала, и мне тоже захотелось плакать, но она нажала на газ и резко рванула с места.

До дома в тот день я добирался на трех автобусах, и вся рубашка у меня была измазана горчицей.

С этой женщиной покончено, потому что она не может любить мою душу

Paranoid, Оззи Осборн, BLACK SABBATH

По ком звонит колокол,

Время идет вперед

For Whom the Bell Tolls, Джеймс Хетфилд, может, из Джона Донна? METALLICA

На уроке по истории мы должны были сделать двадцатиминутный устный доклад на тему «Событие, изменившее Америку», так что мы выбрали бостонского душителя — это была идея Майка, с которым мы сидели за одной партой. Майк был обкурыш или наркот или «торчок» — как называла его моя худющая сестра — и, подобно мне, увлекался металлом и ужастиками. А также курил траву. У Майка были реально длинные рыжие волосы, которые он прятал под воротник форменной рубашки и завязывал резинкой на концах. Была еще пара чуваков типа него, которые пытались отрастить волосы подлиннее, но рано или поздно они капитулировали и оказывались вынуждены все под корень отрезать. Так с этим обстояли дела в католической школе. Можно было бы взъерепениться, ведь если посмотреть на изображения Иисуса — у него же длинные волосы, но никто бы этого не услышал. Только форменная рубашка, форменные туфли, галстуки, надлежащий вид. Под надлежащим видом имелось в виду, что ты должен быть гладко выбрит — никаких усов или бороды — и коротко стрижен. Но каким-то гребаным чудом Майку удавалось избегать брата Карди, солдафона, отвечающего за дисциплину, так долго, что будь он пойман сейчас, все бы пропало. Брат Карди либо добил бы его бесконечными отстранениями от уроков, либо обрезал бы его волосы прямо у себя в кабинете, не отходя от кассы.

Итак, когда Мисс Эйкен, наша новая — и отменная — учительница истории, заменившая брата Флэнегана в связи с его операцией на горле, написала на доске задание: Заключительная работа: Событие, изменившее Америку, мы с Майком взглянули друг на друга и разом решительно кивнули. Он вырвал из тетради листок, быстро нарисовал мощного мужика, который душит некоего комического персонажа огромной веревкой — веревка было больше их обоих, — и над их головами, кивая и подмигивая, накорябал пентаграмму. Показал все это мне, я кивнул, сам не знаю почему. Почему? Потому что он мне типа был другом и его рисунки я считал довольно потрясающими. В смысле, Майк был единственным чуваком, с которым в то время я тусовался.

Ах да, к тому моменту я попытался начисто забыть о Гретхен. Если она заходила за мной, я разговаривал с ней коротко, и если звала прогуляться, я говорил, что занят.

Я ежедневно подолгу тусовался с Майком. После уроков мы обычно без дела сидели у него в подвале и слушали старые металлические записи, типа раннего Sabbath еще с Оззи, Элиса Купера, Kiss. Еще, как я уже сказал, он увлекался серийными убийцами. У него была куча книг и фильмов про Чарльза Мэнсона и Джона Уэйна Гэси. Мы обычно болтали о маньяках и смотрели фильмы ужасов, а иногда он учил меня играть в Dungeons and Dragons, но я так и не въехал. Еще Майк был знаком с кучей девчонок, любого сорта. Девчонкам он, по-моему, конкретно нравился, в основном, наверное, потому что раскуривал их, но еще и потому, что у него была такая развязная манера общения, как будто ему все равно, нравится он им или нет, из-за чего, разумеется, нравился им еще больше. Так что в подвале у него бывали самые разные девчонки, и тогда он приглашал меня, и мы ставили какие-нибудь наркоманские записи типа «Стены» Pink Floyd's, и они курили травку — я вообще-то травку не курил, а старался надышаться вторяка — и девчонки начинали хихикать и иногда, иногда, если мне везло, мне доставалась одна из них. Майк был лучшим из моих друзей, потому что приглашал меня вот так, хотя позже он и признался, что это было частью его плана. Он сказал, что девчонки чувствуют себя более раскованно, если приходят вдвоем, и что ему всегда нужен второй — и я был просто счастлив, что мог быть этим самым вторым.

Все эти тусовки и наконец знакомства с девчонками подвели меня к очень важному решению. Я сказал предкам, что в качестве подарка на день рождения хочу получить линзы вместо очков в пластиковой оправе. Я обратился к папе, просто объяснив: «Ну знаешь, для девчонок», и он сам отвел меня к окулисту. Контактные линзы практически преобразили меня. Они и еще то, что я больше не подвисал с Гретхен. Я больше не чувствовал себя таким уж лузером, и благодаря Майку я по крайней мере мог разговаривать с девчонками, которые мне нравились.

— Итак, ребята, Дейв Дюпре и Алекс? О каком историческом событии вы думаете? — спросила мисс Эйкен, как всегда секси, светлые волосы в каре, короткая белая юбка, полупрозрачная блузка, идеально облегающая великолепную грудь.

— Знаете, — промямлил Дейв Дюпре, почесывая свой гигантский лоб. Дейв был огромным парнем, по два метра и под сто килограммов весом, умный, но странный. Он весь как будто содрогался, когда мисс Эйкен спрашивала его о чем-нибудь. — Знаете, вероятно, война за независимость.

— Хорошо. Попытайтесь вложить в это личное отношение, — сказала мисс Эйкен с улыбкой. Она повернулась к нам с Майком и подмигнула.