— Вот ты точно также пять лет назад пропал из моей жизни. Словно тебя вытащили из моей спальни.

Осталось неясным, почему она вспомнила эти исчезновения именно сейчас, и я списал всё на случай. Случайностей и совпадений в моей жизни и так было предостаточно. Пока речи о моём освобождении не шло, не было смысла продолжать поиски и расспрашивать Рину о судьбе моей первой жены.

Мне показалось, что Рина вела себя достаточно искренне со мной. Ещё, к своему стыду я почувствовал, что держать дистанцию становится всё сложнее, я начал привыкать к её телу, голосу и движениям. Она казалась мне чем-то очень похожей на вторую жену, Наталью. Но не тем, что мне никогда не нравилось, а, напротив, тем немногим, что нравилось. Меня останавливало то, что всё в этих отношениях — женщина, уютный особняк, красивый старый город, — по сути, были инструментами моего «приручения», затягивания меня в омут Синдиката.

Оставалось только ждать, не терять контроль над ситуацией и искать возможность стать свободным.

Радик ввалился в мои апартаменты рано утром и сказал, что мы едем осматривать дальнюю лесную базу и знакомиться с теми самыми загадочными «инновационными сферами деятельности». Я, разумеется, спросил, какими сферами?

Он сказал, что расскажет всё по дороге. Мы погрузились в небольшой сферолёт втроём. Третьим был водитель, пожилой, но крепкий иаск чуть старше меня. Я так понял, что он почти не понимал по-рутенийски и перед полётом общался со мной и Радиком через автопереводчик, который затем был изъят и выключен.

Мы полетели на юго-восток. Под нами пролетели обширные поля, тепличные плантации и коттеджные посёлки. Около получаса мы мчались по достаточно оживлённому маршруту в сторону какого-то заводского комплекса — другие сферолёты летели в нашем направлении в десятках метров впереди и сзади. Внезапно Радик дал знак водителю, и тот опустился из потока вниз, к роще, после чего повернул на юг.

Холмистая местность с перелесками прервалась длинным, в десяток километров горным обрывом, спускающимся в долину незнакомой полноводной реки. Сферолёт нырнул с полукилометрового обрыва вниз, пересёк реку и стал петлять вдоль берега. Внезапно нашему взгляду открылось то, о существовании чего я попросту забыл — настоящая староверская деревня.

Когда в начале Малого Средневековья случился раскол, и все окраины Директории начали отделяться, в восточных краях образовалось феодальная Федерация Мангазея. Столицей стал Сереброполис, бывший самым крупным городом в этой части материка. Уже тогда, в первый век колонизации, в Сереброполисе заработал крупный машиностроительный завод, который всё Средневековье продолжал делать тракторы, экскаваторы и другие машины по старинным технологиям. В центральной Рутении, которая всеми силами старалась не потерять Новоуралье, были введено военное положение, законами были закручены все возможные гайки. Именно поэтому на восток, в окрестности Сереброполиса стали стекаться фанатики, анархисты, сектанты, язычники, староверы, вегетарианцы — словом, все, чьё пребывание в западной части страны становилось опасным. Здесь, в условиях отсутствия промышленности, на удалении от дорог и магистралей, основывались сотни деревень, в которых люди возвращались к традиционному укладу жизни. Власть над Сереброполисом то возвращалась в руки Директории, то ускользала из неё, а десяток деревенских княжеств, вскормленный на комбайнах с завода, продолжал расти, как на дрожжах, воевать друг с другом, торговать с соседями и осваивать всё новые земли в сторону Заповедника.

— Выходи, — скомандовал Радик. — Сейчас пойдём пешком, местные не одобряют, когда у них над головой шарики крутятся.

Мы дошли до ближайшего деревенского проулка, прошли мимо заборов основательных деревянных домов. Я разглядывал их с нескрываемым интересом — последний раз мне приходилось видеть такие больше пятнадцати лет назад, когда судьба занесла меня в подобную, но уже осовремененную деревню.

Здесь всё было по-настоящему. Когда мы пересекли центральную улицу, я заметил деревянную церковь и какие-то культовые сооружения на небольшой площади, шарообразный памятник, изображающий не то глобус Земли, не то сферолёт-ковчег. Про такие памятники ходит много шуток, они стояли на каждом углу в самом начале Малого Средневековья, и сейчас в крупных городах их уже давно нет.

Деревенские были странно одеты — разумеется, на праздниках я видел традиционный наряд староверов, но в реальных условиях это гляделось куда экзотичнее. Они испуганно озирались на нас, я заметил, как одна женщина почему-то схватила ребёнка за руку и потащила с улицы в дом.

Дорогу перебежала индюшка, и Радик топнул ногой, пугая птицу. Чувствовалось, что он в каком-то непривычно-шутливом настроении.

— Похоже, нас тут не жалуют?

— Раньше деревни в этой местности были под «Горными Тритонами», — объяснил Радик. — У них был налажен экспорт донорских органов из сельских регионов.

От нехорошего предчувствия мурашки побежали по спине.

— Так поэтому мы здесь?

— Нет, сейчас с этим сложнее, слишком заметно. В деревнях бывают комиссии из департамента развития, пограничники из вольных отрядов навещают, местные могут рассказать, потом придётся долго решать проблему. Мы здесь не для этого.

Мы миновали ещё пару заборов и вышли на узкую тропку, ведущую в лес. Я проходил мимо вековых сосен, прикасаясь руками к их шершавой синеватой коре — мне всегда нравилось это делать. В середине тропы нас встретил парень, похожий по внешности на новоперса. одетый по-местному. Молча пожал руки, посмотрел на меня со смесью опасения и ненависти.

Возможно, он знал о личности Стояна чуть больше, чем знал я сам.

— Как эта неделя? — спросил его чуть погодя Радик.

— Нормально. Вес потерял не сильно. Собрали пока немного, но надо дождаться, не сезон ещё. В основном кормлю свиньями.

— Как настрой?

— А какой может быть настрой? — усмехнулся парень. — В яме сидеть. Я-то тут — и то помираю со скуки.

Заложник? Пленник?

— Как зовут? — осторожно спросил я.

— Меня или его? — обернулся проводник.

— Обоих.

— Меня — Эсхак. Его — Амамг-са.

Последнее слово было сказано с какой-то странной артикуляцией. Затейливое имя, подумал я, и начал соображать, каких кровей может быть пленник. Сначала я подумал, что это восточно-денниец, кеолранец или иаск, ещё слегка напоминало имена народности маори с архипелага колоний Амарлании но почти сразу же осенила жуткая догадка.

Собрали. Вес потерял. Про обычных пленников такого не говорят.

Вскоре мы оказались около длинного пластикового забора, прошли вдоль него пару десятков метров и зашли внутрь маленькой будки, наполовину спрятанной внутрь огороженного участка. Внутри будки стояли кровать, компактный кухонный синтезатор, биотуалет и шкафы со всякой ерундой.

— Сейчас наденем комбезы, — Эсхак завозился у шкафа. — Эти твари