Да, угодили они с Кленкой в ситуацию! Как она там? Странно, только Аня была почему-то почти уверена, что с Кленой все в порядке. А может, просто она такая эгоистка, что в свете ее собственных проблем все остальные, включая Кленины, кажутся не такими существенными? Хотя у Ани проблемы чисто технического характера, технически-психологического — так, пожалуй, точнее. Просто она сатанеет от нескончаемых телефонных звонков, а еще оттого, что приходится торчать на этой проклятой даче. Ей тут страшно, неуютно, плохо, отвратительно, а еще ей ужасно стыдно перед своим шефом, которого она обманула самым бессовестным образом. Вот уж воистину все тайное становится явным. Сказала, что болеет, а сама не только очутилась в этом гадском Воложске, но еще и в дерьмо ухитрилась вляпаться по самые уши. И это дерьмо с завидным постоянством крутят по телевизору, от которого Ирина Сергеевна ни на шаг — все надеется, что там сообщат какую-то новость о дочери. И это дерьмо наверняка видел шеф и неизвестно, как он отнесется к такой сомнительной рекламе «Загадок и Тайн». Мог бы и позвонить, ан нет, не звонит. Зато позвонил Птушко: «Как дела? Чем могу помочь?» «Спасибо, Сережа, — ответила Аня, ужасно ему обрадовавшись, — пока ничем».

Ирина Сергеевна поминутно пила валерьянку, слоняясь между телевизором, приемником и телефоном, то и дело принималась плакать и через каждые полчаса звонила своему Сергею, отчиму Клены. Он никак не мог выбраться из Иркутска (то ли циклон, то ли антициклон), и жена умоляла его «придумать хоть что-нибудь». Ну а что, спрашивается, он мог придумать?

А в полдевятого вечера пришла еще одна ужасная новость. Радиостанция «Эхо Москвы», на которую был настроен приемник в комнате Ирины Сергеевны, передала экстренное сообщение. В 18 часов 48 минут по московскому времени на перекрестке улиц Таганской и Андроньевской был взорван «Мерседес» Антона Евгеньевича Иванова. Водитель скончался на месте, сам Иванов госпитализирован.

«Эхо» отслеживало развитие ситуации в Воложске (спасибо Саше Химайну) и всех связанных с ней побочных сюжетов. Поэтому радиостанция не преминула напомнить своим слушателям, что А.Е. Иванов является мужем той самой Клены Георгиевны Ивановой, похищенной несколько часов назад в Воложске. Связь этих двух происшествий напрашивалась сама собой.

Держась за сердце, Ирина Сергеевна сообщила новость Ане и ушла к себе, а Аня подумала, что Иванов сегодня звонил ей дважды: часа в два и около четырех, спрашивал, «нет ли чего новенького?», причем в голосе его звучало такое неподдельное горе, что Ане стало стыдно за свои подозрения в его адрес. Но потом, за другими звонками, она об этом забыла, а вот теперь вспомнила.

Тут-то и позвонил Лоренц (причем, как и в прошлый раз, определитель не смог считать номер абонента).

— Добрый вечер, Анна! — сухо произнес он. — Это доктор Лоренц.

Он мог бы и не представляться — Аня узнала его. Она сидела на втором этаже проклятой дачи, придвинув стул к самому окну, и смотрела на микроавтобус охраны, стоявший во дворе нос к носу с «Тойотой» Ирины Сергеевны. Два вооруженных автоматами милиционера курили у ворот, третий, отойдя в сторонку, разговаривал по мобильному телефону, активно жестикулируя.

— Мне с вами нужно поговорить, Анна. — Тон у Лоренца был не просто сухой, он был отъявленно-сухой, будто Аня в чем-то перед ним провинилась, и сейчас он начнет ее распекать. Или ей так показалось? — Мы могли бы с вами встретиться?

— Я не в Москве, — ответила она, внутренне подбираясь, потому что ведь именно с этого Лоренца все и началось.

— Я тоже не в Москве. Завтра в первой половине дня буду в Воложске и вам позвоню… Как вы себя чувствуете?

Ну, спросил! Интересно, как он сам себя чувствовал бы на ее месте?

— Нормально, — ответила она с легким раздражением — не столько ему ответила, сколько тем, кто их сейчас подслушивал. Интересно, а он догадывается, что ее телефон поставили на прослушку?

— Связи с Кленой у вас, наверное, нет, Анна?

— Откуда? Они сказали, что сами со мной свяжутся.

— Я так и предполагал… — («Ну а зачем тогда спрашивал?») — Понимаете, Анна… как бы вам это сказать… В жизни, как вы, наверное, знаете, бывает очень всякое; в том числе и самые невероятные вещи… — («Очень всякое, — подумала она. — Люблю хорошего русскаво изыка».) — В общем, Клена — моя родная дочь… — Пауза. — Поэтому я хотел бы встретиться с этими людьми…

«Господи, да это же ловушка! — вдруг подумала Аня. — Ну конечно, и как я раньше не догадалась? Он же может превратить в золото железный трактор или еще что… Им это и надо… Ему же устроили ловушку, и он в нее попал. Или вот-вот попадется. А двадцать миллионов долларов — это так, для начала… Господи, какая же я дура!»

— Анна, вы меня слушаете?

— Да-да! — ответила она. — Конечно.

— Вы поняли, что я вам сейчас сказал?

— Очень хорошо поняла, — мягко подтвердила она. — Я все поняла.

— Поэтому когда они позвонят, вы передайте им, пожалуйста, что я буду готов встретиться с ними уже завтра. И определиться с механизмом, так сказать, погашения объявленной ими суммы. Обязательно скажите им это. Завтра я сообщу вам номер телефона, по которому они смогут со мной связаться.

— Хорошо, — проговорила Аня, испытывая колоссальное облегчение оттого, что ситуация стала приобретать мало-мальски внятную конфигурацию. Просто кто-то поставил капкан на Лоренца, используя их с Кленой в роли подсадных уток. Завтра все разрешится.

— СМИ утверждают, что вы находитесь под серьезной охраной? Это действительно так? — поинтересовался доктор.

«Почему он об этом спрашивает? — пронеслось в Анином мозгу. — Могу ли я от них смыться? — в этом смысле? Или в каком-то другом? Как же противно, когда тебя подслушивают!»

— Я не знаю, — честно призналась она.

И тут связь прервалась.

Через пару минут ей позвонил Максим Максимович и спросил, с кем она только что разговаривала. Аня ответила, что понятия не имеет и что вообще ее все достало. Сейчас она выключит телефон и ляжет спать, а завтра утром сядет в поезд и уедет в Москву. А если хоть кто-нибудь попробует ее остановить, она поднимет такую волну в прессе, что мало никому не покажется.

— Ай, как страшно! — усмехнулся Максим Максимович. — Ну просто мороз по коже… Вынужден предупредить, что до Москвы можно и не доехать. А можно доехать в двух чемоданах: в одном — туловище, а в другом — голова с ушами. Такие случаи уже были. Это же бандиты, Анна Егоровна, самые настоящие бандиты, и они с вами церемониться не будут. А на даче вы под надежной охраной.

— Если бы они хотели, — перебила Аня, — они бы меня уже…

— Всякое может быть, — вежливо возразил Максим Максимович. — Я бы на вашем месте, Анна Егоровна, с огнем не играл. Сидите тихо и делайте, что вам говорят. Мы их скоро возьмем… Так с кем вы только что говорили?

— Понятия не имею, — уперлась Аня. Она почему-то ни в какую не хотела произносить имя Лоренца. — Все, спокойной ночи! Оставьте меня в покое. Если они позвонят, я тут же вам сообщу. Хотя вы же сами все услышите.