и на определённое время почти невесомой, но мне нужен человек, который придаст форму этому комку, и поставит его затем на нужное место.

Возникла необходимость в создании «умного механизма», достаточно автономного, и, желательно, самовоспроизводящегося. И причём, механизма, который был бы в состоянии принимать самостоятельное решение о создании нескольких последовательных логических цепочек, умеющий закрепить полученный опыт в своей памяти, и обладающий определённым ресурсом жизненного цикла. Как ни банально это для тебя прозвучит, Владислав, но за основу был взят биологический организм животного, а именно – обезьяны. Это был идеальный вариант по многим необходимым параметрам – животное обладало подходящими габаритными размерами, начатками интеллекта, имело перспективное по объёмам хранилище для размещения биологического аппарата разума, и нужными физико-техническими данными – сила рук, ног, органы зрения. И это животное могло самовоспроизводиться! Другими словами, отсутствовала необходимость изменять работу мозга у определённого количества особей для выполнения очередного проекта. Нужно было провести необходимые действия у примерно пятисот пар, и немного подождать, в соответствии с вашей временной шкалой – примерно триста-пятьсот лет, чтобы быть уверенным в закреплении произведённых изменений, передающихся от одного организма другому, возникшему в результате самовоспроизведения, а также в наличии возникновения долговременной памяти, и уточнить биологический срок гарантийной работы организма. Уже через три цикла воспроизведения стало понятно, что нас постигла неудача – выбранный организм был слишком велик, и поэтому функционировал недолго – всего лет пятнадцать-двадцать. За это время новый организм, появившийся ему на замену, не успевал обучиться необходимым навыкам. Но гораздо меньшее существо не смогло бы выжить в этом мире – его бы уничтожили гиганты, жившие тогда на планете. Нам пришлось идти на трату больших ресурсов – устроить одновременное «короткое электрическое замыкание» огромной мощности на большей части планеты, а чтобы вам, Владислав, было понятнее, это были непрерывные молнии, и цель была достигнута – не осталось ни одного гигантского организма. Все они погибли буквально за несколько минут – на земле, в воде, и в воздухе. Остались только единичные экземпляры, которые не смогли бы размножиться в опасных для обезьян количествах. А мелкие особи уцелели, в основном потому, что обитали они на тот момент в изолированных труднодоступных местах, куда вынуждены были уйти из-за конкуренции в освоении пищевой базы с гигантами. В соответствии с планом пришлось также изменить магнитные полюса планеты, чтобы на огромных пространствах, где в большинстве и проживали гиганты, воцарился холод – больше не было никакого способа избавиться от миллионов мёртвых туш. Даже съесть их было некому – погибло всё живое. А так – всего через пару десятков лет всю поверхность этих территорий сковало сильным морозом, и начала нарастать шапка льда и снега.

Тут я не выдержал:

– И что, вот просто так и было – моментальная гибель динозавров и мамонтов, а после всего – Большой ледниковый период? Вот просто взяли и – бах!? И вы сидите здесь, в уютном кафе, и в несколько фраз рассказываете многомиллионную историю становления биологического природообразования всей планеты? Это даже смешным назвать нельзя! Да это просто усмешка над здравым смыслом! Вы вообще кто такие, чтобы сидеть тут и умничать с важным видом? Да это бред и чушь в одном ведре с помоями!

Шаи поднял правую руку, поставив локоть на стол, как школьник на уроке, знающий ответ на вопрос учителя:

– Мистер Владислав, прошу вас, не стоит так бурно реагировать. Если вы категорически не согласны – аргументируйте своё мнение. Вы ведь сами знаете – «только в споре появится новая проблема». То, что учёные исписали тонны бумаги своими кабинетными догадками, не есть последняя истина. Они, в конце концов, не присутствовали при тех глобальных изменениях, о которых уверенно утверждают в своих трудах. Труды эти – просто догадки. А я, например, имею полное право настаивать на своих утверждениях, так как лично принимал участие в тех событиях. И всё, что происходило на Земле, совсем не заняло миллионы лет, а было гораздо быстрее, уверяю вас.

Я всё никак не мог успокоиться:

– Ну это уже просто ни в какие рамки не лезет. Да вы что, за идиота меня принимаете? Вам возрасту не больше тридцати лет!

Тут в разговор вступил светловолосый Геб:

– Мистер Владислав, если вас пугает наша внешность, вы можете высказать свои предпочтения, и мы всё исправим и переделаем.

Со стороны барной стойки раздался возглас Питера:

– Кофе готов!

В этот момент все замолчали. «Преподаватель» Кос решил внести свою лепту в неловкую ситуацию. (Или это она только мне казалась таковой?):

– Мистер Владислав, вы всё-таки не забывайте учитывать, что ситуация довольно нестандартная, мы изо всех сил стараемся не обидеть вас наукообразностью объяснений. Уверяю, что момент осознания причин нашей встречи обязательно для вас наступит. Но поймите нас правильно – уяснить реальную картину мироздания за короткий промежуток времени – та ещё задача для восприятия. Мы надеемся на широту вашего интеллекта и богатый опыт человека, по роду своей деятельности обязанного выслушивать монологи очень разных людей, чтобы найти рациональное объяснение необъяснимому. И снова напоминаю вам – мы совсем не люди.

Признаюсь честно, всё происходящее уже не умещалось в мои представления о незыблемости конструкции мира. И я решил отпустить своё несогласие, просто дослушав эту троицу до конца. В конце концов, Питер тут, жив и здоров, а ведь он для меня тогда исчез вместе с Домом. Да и много чего ещё произошло за это время. Наверное, я просто устал:

– Простите меня, я не хотел вас оскорбить. Наверное, напряжение сказалось. Давайте угостимся кофе, а затем продолжим дальше. Питер, наливай по чашкам, пожалуйста.

А напиток и в самом деле, получился замечательным. После похвалы Питер просто расцвёл от удовольствия.

* * *

Всё слилось в одну линию… Владислав, тебе нужно прерваться

Мотукава-Туно. Камбуз в трюме. День пятый

После кофе Шаи продолжил своё повествование:

«После стабилизации природных условий мы снова приступили к своей селекционной работе. В этот раз было намного проще – уже был необходимый опыт. Не с первого раза, но у нас всё получилось – примерно через тысячу лет был сформирован отличный биологический организм – он хорошо размножался, его жизненный цикл длился пятьдесят-семьдесят лет, за это время пара особей могла воспроизвести десять-пятнадцать своих копий, которые успевали обучиться необходимой функциональности годам к пятнадцати, пищу себе они добывали сами, используя навыки своих предшественников, а при