Они прошли еще немного дальше по мелководью, а потом повернули назад, однако мирная атмосфера была нарушена бешеным лаем. Гвен увидела Спью, который царапал лапой дверь лодочного сарая.

– Могу поспорить, Боббинс забралась туда, чтобы ощениться, – сказал Лоуренс и оглянулся; его внимание привлек плеск весел. – Глазам не верю. Что он здесь делает?

– Кажется, с ним Верити. И Кристина.

Лоуренс забурчал что-то себе под нос, однако подошел, чтобы помочь Верити, а затем и Кристине выбраться из лодки. Пока Верити отряхивалась, Кристина усмехнулась.

– Привет, дорогой, – сказала она, обхватила руками его голову и поцеловала в обе щеки, после чего сделала шаг назад, проведя при этом пальцами по голым предплечьям Лоуренса и легонько пощекотав их.

Лоуренс покраснел, Гвен ощетинилась при демонстрации такой откровенной близости, но заставила себя улыбнуться:

– Как приятно видеть вас, Кристина.

– О, ты выглядишь отлично, надо не забыть при случае и мне забеременеть. – Она подмигнула Лоуренсу.

«Ну и стерва! – подумала Гвен. – Как она смеет флиртовать с моим мужем при мне!» Она подошла к Лоуренсу и по-хозяйски убрала рукой волосы с его лба.

– Я наткнулась на них во время прогулки, – сказала Верити. – Он делал с нее наброски на фоне одного островка. Их лодка была привязана неподалеку, и он предложил подбросить меня. Я не могла отказать себе в удовольствии прокатиться на лодке с красивым мужчиной.

Сави Равасингхе беспечно вылезал из лодки, а Лоуренс напрягся.

– Извините за вторжение, – сказал нежданный гость.

– Да ничего. – Гвен протянула ему руку. – Но, боюсь, мы уже собираемся уходить отсюда.

Сави с улыбкой взял ее руку:

– Вы просто цветете, миссис Хупер, если мне позволено так выражаться.

– Спасибо. Я чувствую себя превосходно. Приятно снова видеть вас. Как вы съездили в Лондон? Я иногда думаю, что это…

– Нам пора домой, – обрывая ее на полуслове, встрял в их разговор Лоуренс и, коротко кивнув Сави, повернулся к нему спиной и протянул руку Кристине. – Зайдете к нам?

Гвен нахмурилась.

– Спасибо, Лоуренс. Для меня это, конечно, большое искушение, – ответила американка и послала ему воздушный поцелуй, – но, думаю, на этот раз я вернусь с Сави.

Лоуренс промолчал.

– Вообще-то, у меня кое-что есть для миссис Хупер, – сказал мистер Равасингхе. Он заглянул в коричневую кожаную папку для набросков и вытащил из нее лист толстой бумаги, обернутый калькой. – Я ношу это с собой уже некоторое время. Это небольшая акварель.

Гвен протянула руку, взяла рисунок и отогнула кальку:

– О, как красиво!

– Я нарисовал это с того наброска, который сделал в доме у Кристины.

Лицо Лоуренса помрачнело. Он молча взял Гвен за руку и пошел вверх по берегу к ступенькам, где стояла Пру. Когда они прошли мимо нее и стали подниматься к дому, Гвен оглянулась на остальных, чувствуя себя униженной. Немного погодя она взорвалась:

– Я не напрашивалась. Это был подарок. Почему ты повел себя так грубо? Ты мог бы, по крайней мере, проявить вежливость!

Лоуренс сложил руки на груди:

– Я не потерплю его здесь.

– Что с тобой? Мне нравится Сави, он всего-то сделал пятиминутный набросок.

Лоуренс стоял неподвижно, но Гвен чувствовала, что внутри его трясет.

– Я не хочу, чтобы ты с ним встречалась еще хотя бы раз.

Гвен прищурилась.

– А как насчет Кристины? – бросила она, и голос ее при этом повысился до опасной степени.

– А что с ней?

– Ты до сих пор находишь ее привлекательной. Я не заметила, чтобы ты оттолкнул ее руку. Не думай, что я не вижу, что она тебя околдовала.

Он фыркнул:

– Мы говорили о Сави Равасингхе, а не о Кристине.

– Это из-за того, что он цветной, да?

– Нет. Ты говоришь глупости. И вообще, хватит. Пойдем.

– Я сама буду решать, когда хватит, спасибо большое, и сама буду выбирать себе друзей.

Лоуренс протянул ей руку:

– Не кричи, Гвен. Ты хочешь, чтобы Пру нас услышала?

– Мне плевать, услышит она или нет! Но если бы ты потрудился обернуться, то увидел бы, что ей уже не по себе. – Губы у Гвен дрожали, она выставила вперед подбородок. – И еще, если бы ты оглянулся, то увидел бы, что твоя святая сестрица снова села в лодку с мистером Равасингхе, а также с Кристиной и мистер Равасингхе осматривает их ступни, нет ли там пиявок. Очевидно, в нем есть что-то привлекающее женщин!

И, не пытаясь больше сдерживать ярость, Гвен затопала прочь со скоростью, которую позволяли развить ее габариты.

Гвен страдала в течение нескольких дней, но они с Лоуренсом не говорили об этом эпизоде: Гвен – потому что не хотела расстраивать себя, сердце у нее и так неприятно колотилось после их ссоры, а Лоуренс – из упрямства. Молчание между ними все длилось и длилось, и глаза Гвен жгли непролитые слезы. Ни один из них не извинился. Лоуренс продолжал хандрить. Она не хотела так сильно обидеть его своими словами, но было ясно, что обидела. Их отношения разладились, а Гвен меньше всего этого хотелось. Хватало того, что Верити вернулась, а тут еще ощущение оторванности от Лоуренса. Ее тянуло прикоснуться к ямочке у него на подбородке и вызвать у него улыбку, но упрямство пересиливало.

Однажды мрачным вечером, когда вернулись перелетные гималайские сине-желтые птицы – питты, лиловое небо осеннего муссона взялось править их жизнью. Все, казалось, отсырело. Ящики не выдвигались, а если выдвигались, их невозможно было задвинуть. Двери перестали входить в дверные проемы. Земля превратилась в жидкую грязь, насекомые плодились неустанно, и когда Гвен изредка отваживалась выходить в сад, воздух там был белесый.

Дожди продолжались до декабря, а когда прекратились, Гвен уже слишком отяжелела, чтобы удаляться от дома. Доктор Партридж снова навестил ее и подтвердил свое предположение, что, скорее всего, на свет появятся близнецы, но до конца в этом уверен не был.

После пяти недель, проведенных в обувной кладовке, щенкам, а их было пятеро, позволили носиться по всему дому. Гвен, не видевшая пола из-за своего гигантского живота, все время боялась наступить на одного из них. Или же неугомонные пушистые комочки грозили сбить ее с ног. Однако, когда Лоуренс сказал, что они могут жить и в сарае на дворе, Гвен недовольно покачала головой и не согласилась на это. Для четверых щенков уже нашли хозяев, и они скоро отправятся в свои новые дома, но любимица Гвен, самая маленькая из помета, пока так никому и не приглянулась.

Однажды утром Гвен ответила на звонок Кристины.

– Скажи, пожалуйста, Лоуренсу, что он оставил здесь кое-какие бумаги, когда заезжал в последний раз, – беззаботно прочирикала американка.