Морские коньки все делают шиворот-навыворот. Большинство видов морского конька — моногамны, партнеры остаются вместе до тех пор, пока смерть одного не разлучит их. После смерти одного партнера у другого пропадает половое влечение. Для рыб такое поведение большая редкость. У западноавстралийских морских коньков члены пары практически всегда имеют одинаковые размеры тела. Рыбки не ищут себе более крупных, более «приспособленных» партнеров; спаривание чаще происходит между партнерами одной «весовой категории».

Пример морского конька показывает следующее: половое поведение живого существа не безусловно зависит от его биологического пола; большее значение имеет/шь, которую принимает на себя особь того или иного пола в спаривании, оплодотворении и воспитании потомства. И здесь, как представляется, имеется великое множество разнообразных возможностей. Не существует биологических оснований, предписывающих, что должны делать самцы и самки при всех обстоятельствах, ибо в действительности морские коньки не являются исключением. Такое «извращение» половых ролей характерно также для представителя семейства лягушек — панамского пятнистого древолаза (dendrobatestinctorius) или для кузнечиков-мормонов (anabrus simplex). Исходя из такой точки зрения можно сказать, что половое поведение является в действительности ролевым, а не просто «природным». Но эту оговорку можно принять лишь с известными ограничениями, ибо практически у всех из 5500 видов млекопитающих и у 200 видов приматов оплодотворяют самок, и именно они вынашивают потомство, а не самцы.

Половые роли в уходе за потомством у человека определены весьма твердо, по крайней мере для всех способов естественного оплодотворения. Похоже, культурные возможности размножения, такие, например, как искусственное оплодотворение или имплантация эмбриона в матку суррогатной матери, радикально этот принцип не меняют, но лишь создают в прежних рамках новые вариации вынашивания детей.

Насколько кажется нам само собой разумеющимся распределение ролей у человека, настолько же трудно понять его биологический смысл. Зачем вообще существуют два пола? Это загадка, на которую до сих пор нет ответа! Честный биолог должен был бы во всеуслышание объявить: «Что я могу сказать о любви? Да я не могу даже сказать, зачем существуют мужчины и женщины!» И пока такой биолог не найдет вразумительного объяснения этого факта, ему стоит посоветовать не слишком часто подменять или объяснять любовь сексом.

Вместо вразумительного объяснения роли мужчины и женщины мы в биологии сталкиваемся с двумя безнадежными, хотя и не слишком сложными, теориями. Названия их выдают недюжинную фантазию создателей: «Теория прибрежных кустов» и «Теория Черной Королевы». Прежде чем мы в них вникнем, нам стоит представить себе всю необъятность тех проблем, какие тщатся разрешить обе теории. Если верно, что наши гены, как и гены всех прочих живых существ, стремятся к тому, чтобы наилучшим образом быть переданными следующим поколениям, то, без сомнения, наилучшим способом для этого было бы однополое размножение. Только в таком случае для дальнейшей передачи с гарантией сохранялось 100 процентов генетического материала, а потомство было бы идентично родителям. В самом деле, многие живые существа размножаются бесполым путем. Они размножаются простым делением, дают ростки или распускаются, как, например, многие растения. Не знают, что такое секс, такие виды, как клещи, водяные блохи, тихоходки и коловратки. Долгоносики, палочники (ctenomorpha chronus), головные вши, некоторые скорпионы и ракообразные, улитки и ящерицы, включая таких гигантов, как австралийские гекконы и гигантские вараны, а также акулы-лопаты, при размножении тоже могут прекрасно обходиться без секса. Они могут рожать в результате партеногенеза, как произвели на свет Иисуса Христа. Гормоны так влияют на неоплодотворенные яйцеклетки, что они начинают делиться и образуют новый организм.

Нет никакого сомнения: бесполое размножение — гарантия успеха эволюции. Напротив, половое размножение на самом решающем направлении имеет колоссальный недостаток. Потомству передается только половина наследственного материала — половина отцовского и половина материнского. Для гена это катастрофа! Я уже не говорю об усилиях, затраченных на токование и прочие брачные игры, о мрачной перспективе не найти подходящего полового партнера и остаться ни с чем. На экономическом языке школы Гамильтона это можно выразить так: риск растет, и цены взрываются.

Так в чем же смысл существования двух полов? Первая теория, дающая ответ на этот вопрос, это теория «прибрежного кустарника» (tangled-bank гипотеза). Ее выдвинули Роберт Трайверс и его коллега Джордж Кристофер Уильямс. Исходным пунктом стало одно из наблюдений Чарльза Дарвина. Великий биолог жил в Даунхаузе, недалеко от Лондона. Во время прогулок он охотно прохаживался вдоль берега Дауна, по холмистой набережной Орхидей (ятрышника). В «Происхождении видов» он так описал эти свои прогулки: «Очень интересно наблюдать прибрежный кустарник с множеством растений, с поющими среди ветвей птичками, с летающими там и сям насекомыми, с ползающими по земле червями и размышлять о том, что эти созданные с таким тщанием формы столь разнообразны и связаны между собой такими же разнообразными способами, подчиняясь единому закону, каковой влияет и на нас» (46).

Если тайна эволюции заключается в том, что каждое животное занимает свою нишу в кустарнике жизни, рассуждали Трайверс и Уильямс, то наибольший долговременный успех сопутствует тем живым существам, которые занимают большинство главных ниш. Чем разнообразнее в генетическом плане мое потомство, тем больше вероятность того, что оно приспособится к другим или изменившимся условиям окружающего мира. В этом смысле — такова идея теории — половое размножение имеет преимущество перед размножением бесполым: оно лучше реагирует на изменяющиеся условия среды и способствует освоению новых ареалов жизненного пространства.

Если эти рассуждения верны, то, значит, половое размножение, действительно, является эволюционным преимуществом. К сожалению, они не вполне адекватны, так как сильно приукрашивают истинную картину. Если потомок генетически отклоняется от родительского образца и если это отклонение происходит случайно, то следствие, как правило, одно: смерть. Генетические изменения очень опасны, ибо большинство живых существ такие, какие они есть, потому что в таком виде они наилучшим образом приспособлены к среде обитания. Вероятность того, что данное отклонение окажется полезным, очень и очень мала. Зачем же испытывать судьбу потомства, если вместо этого можно играть наверняка?

Давайте теперь обратимся ко второму объяснению: к «Теории Черной Королевы» (Red Queen гипотеза). Она принадлежит еще одному нашему хорошему знакомому, а именно Уильяму Гамильтону. Да и образчик объяснения тоже хорошо знаком: паразиты! Поэтическое название, между прочим, придумал не сам создатель теории, а его коллега Ли Ван-Вейлен из Чикагского университета, да и он позаимствовал его из «Алисы в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла.

В одном очень философском пассаже этой книги Черная Королева объясняет Алисе: «Здесь, в нашей стране, ты должна бежать, как можно быстрее, если хочешь все время оставаться на одном и том же месте». Согласно Гамильтону и Ван-Вейлену, то же самое касается и всех живых существ. Самой большой их проблемой, особенно долгоживущих, являются паразиты. Эти твари размножаются с головокружительной скоростью и могут в течение короткого времени сменить миллионы поколений. Чем больше похожи друг на друга живые существа одного вида, тем легче паразитам переселяться с одного хозяина на другого и прекрасно там себя чувствовать. Бесполому существу нечего противопоставить паразитам. Оно само, его собратья по виду и все будущие поколения оказываются беспомощными перед лицом паразитов. В самых тяжелых случаях вся популяция может в мгновение ока вымереть. Но это не относится к существам, которые размножаются половым путем. Здесь каждый потомок пусть немного, но отличается от других особей того же вида, что затрудняет питание паразитов. Пока паразиты изо всех сил приспосабливаются к новым условиям, хозяин снова немного изменяется генетически, тем самым еще больше осложняя жизнь своим врагам. На своем военном жаргоне некоторые биологи называют это «гонкой вооружений».