Но как быть со Степкой? Расстаться с ним Ася не в силах, об этом не может быть и речи. Взять с собой сюда, в крошечную, продуваемую всеми ветрами, однокомнатную квартирку, сделать свидетелем грязи, нищеты и унижений, а главное, подвергнуть опасности, неминуемой при соседстве с больным человеком?

Тоже исключено.

Что же остается?

–Что делать?– тихо проговорила Ася, обращаясь к Пал Палычу. Тот перестал шуршать и уставился на нее блестящими пугливыми глазками.

–Не знаешь,– со вздохом сказала ему Ася.– Вот и я тоже не знаю.

Она встала и на цыпочках подошла к клетке. Хомяк слегка попятился, потом вывалил из-за щеки кусочек булки и принялся за еду.

Ася укоризненно покачала головой.

–Тебе лишь бы жрать. Эх ты, дурак… полосатый.

–Стой!– хрипло и громко раздалось у нее за спиной.

Хомяк, выронив булку, метнулся в сторону. Ася вздрогнула и обернулась.

Одеяло лежало на полу. Алексей ворочался на диване из стороны в сторону. Глаза его были плотно закрыты, на лбу вздулась голубая вена.

–Стой, твою мать! Куда прешь? Я сам. Прикрой!– Он выругался и вдруг заскрипел зубами, так отчетливо и страшно, что у Аси мороз прошел по спине.– Ну, сержант, не спи! Шевелись, иначе кранты…

–Тихо, тихо.– Она опустилась на колени перед диваном, гладила Алексея по голове, шептала ему на ухо что-то очень глупое и нежное.– Тихо. Успокойся. Я с тобой.

Мало-помалу он перестал метаться, лицо его разгладилось, веки перестали дрожать. Ася подняла одеяло, снова укрыла его, встала, отошла к окну.

Ей было так жутко и больно, что хотелось заткнуть уши и завыть в голос. Сколько лет прошло с той войны, а Алексей все продолжает жить в ней. Каждый день, каждую ночь ужас, кровь, смерть – и нет этому конца.

Как она может его судить? И мыслимо ли когда-нибудь излечиться от таких снов?

Из коридора донесся сигнал сотового. Ася выбежала из комнаты, плотно прикрыв дверь, кинулась к вешалке, лихорадочно нашарила в сумке аппарат.

–Слушаю.

–Аська,– голосом Кристины сказала трубка,– ты где?

–Я…– Ася на секунду замялась, затем решительно выпалила:– Я дома.

–Как дома, когда я туда звонила, и мне сказали, что тебя нет?

Наступила пауза. Ася смотрела в пол и машинально теребила свисающий с вешалки поясок от своего пальто.

–Ась?– наконец несмело позвала Кристина.

–Кристя, вот что, слушай меня! Ты должна сказать нашим, что я дома, у меня разболелась голова, и я уехала. Скажешь? Пожалуйста!

–Ну… скажу,– растерянно проговорила та,– а в чем, собственно…

–Не надо,– быстро перебила Ася.– Не спрашивай ни о чем. Я все равно ничего не смогу тебе объяснить, по крайней мере, сейчас. Дай слово, что сделаешь, как я прошу.

–Да сделаю, что ты, ей-богу. Только учти, я сейчас с Сергеем говорила, он был уверен, что ты с нами, празднуешь.

–Я с ним сама разберусь.

–О’кей, разбирайся. Кстати, поздравляю, нас пропустили на город.

–Я рада.

–Что-то не очень ощущается!– язвительно произнесла Кристина.

–Кристя, все. Я не могу говорить. Вы торты нашли?

–И съели уже. Ладно, не буду задерживать. Пока.

Ася спрятала телефон и почувствовала облегчение. Теперь хотя бы понятно, что нужно делать – срочно ехать домой, пока можно все уладить.

Она попала в ловушку, из которой нет выхода. Значит, остается одно: смириться и терпеть. А там будь что будет.

Ася подняла с табуретки куртку Алексея, вытащила из кармана бумажник, раскрыла. Пересчитала мятые купюры. Чуть поколебавшись, прибавила к ним полтинник из собственного кошелька.

Пусть! Пусть выпьет, если захочет. Он все равно ей нужен – пьяный, больной, несчастный, озверевший – всякий.

Она надела пальто, выключила свет в прихожей, заглянула в комнату.

Алексей спал, натянув одеяло на голову.

Ася достала из сумки рабочий блокнот, вырвала оттуда листок и, присев за стол, вывела крупными печатными буквами:

«Я тебя люблю».

Прислонила листочек к ребру толстой книги, лежащей на столе, и вышла.

Она подъезжала к дому, внутренне готовя себя к тому, что шквал негодований обрушится на нее прямо с порога. Однако когда Ася вошла в квартиру, навстречу ей выбежал один Степка.

–Привет,– она обняла его, прижала к себе,– а где все? Где папа?

–Папа в комнате, читает книжку.

–А Нинюся?

–К соседке пошла.

У Аси отлегло от сердца. Значит, никто ничего не заподозрил, или, по крайней мере, не стали бить тревогу по поводу ее исчезновения.

Она разделась и зашла в гостиную.

Сергей сидел в кресле под зажженным абажуром. В руках у него действительно была тонкая книжка в глянцевом переплете, и он сосредоточенно листал страницу за страницей.

–Сережа,– тихо окликнула Ася,– я пришла.

–Вижу,– не отрываясь, кивнул Сергей,– сейчас, подожди, я дочитаю. Это важно.

–Читай на здоровье.– Она поплотнее задернула шторы, поправила нарядную скатерть на столе, подняла валяющуюся на полу Степкину машинку.– Ты ужинал?

–Давно.

–Принести тебе чая?

–Пожалуй.

Ася прошла на кухню, включила чайник. Заметила на столе миску с аппетитными румяными оладьями, равнодушно прикрыла ее крышкой и убрала в холодильник. Есть не хотелось, несмотря на то, что у Алексея она так и не притронулась к приготовленному ужину.

Чайник зашумел и выпустил пар. Щелкнула кнопка. Ася налила чай, поставила чашку на поднос, отнесла в комнату.

Сергей, не глядя на нее, протянул руку, отхлебнул кипяток, поморщился.

–Разбавить?

–Да нет, так сойдет. Ты где была?– Он наконец поднял глаза.– Кристина звонила, они тебя потеряли.

–Я пораньше ушла, голова разболелась, весь день на нервах.

–А, понятно. А то я уже волноваться начал. Как там успехи у твоих танцорок?

–Замечательные. Их выбрали участвовать в общегородском смотре.

–Поздравляю.– Сергей отложил книгу, потянулся и встал.

–Что это?– Ася кивнула на блестящий переплет.

–Статьи одного французского хирурга. Весьма интересная штучка. То, о чем он пишет, давненько меня интересует.

–А о чем он пишет?– Ася подошла, стараясь разглядеть, нет ли на лице у мужа следов недоверия или неудовольствия. Однако Сергей выглядел абсолютно спокойным.