Обдумывать цитаты своих профессоров было еще одной из нервных привычек Мараси. Ее одолевали сомнения. А что, если лорд Ваксиллиум найдет ее визит странным или навязчивым? Подумает о ней как о глупой девочке с глупым увлечением, которая по глупости предположила, что может оказаться полезной опытному законнику?

Наверное, следовало просто подойти и постучать. С другой стороны, как не волноваться при встрече с таким человеком, как Ваксиллиум Ладриан? Живой легендой, ее персональным героем?

По тротуару прошел молодой джентльмен с нетерпеливой собакой на поводке. Он приподнял шляпу, приветствуя Мараси, но бросил короткий неприязненный взгляд на особняк Ладрианов.

Здание как будто не заслуживало подобного отношения: почтенный дом с большими окнами был выстроен из роскошного камня с прожилками. За старыми железными воротами распростерли кроны три взрослые яблони; садовник лениво спиливал мертвые ветки. Городской закон, принятый самим лордом Рожденным Туманом, предписывал, чтобы плодоносили даже декоративные деревья.

«Вот бы побывать в Дикоземье», – рассеянно подумала Мараси.

Она слышала, что деревья там низкорослые и невзрачные. Здесь же, в Элендельском бассейне, растения цвели пышным цветом без особой потребности в уходе или возделывании. Последний подарок Выжившего, его необыкновенно щедрое прикосновение к земле.

«Прекрати суетиться, – приказала себе Мараси. – Будь твердой. Контролируй свое окружение».

Так говорил профессор Арамин на прошлой неделе, и…

«Проклятье!»

Она решительно направилась вперед, через открытые ворота, по ступенькам к двери. Трижды ударила дверным молотком.

Ответил дворецкий с длинным лицом. Бесстрастным взглядом окинул Мараси с головы до ног:

– Леди Колмс?

– Можно ли мне увидеться с лордом Ладрианом?

Дворецкий вскинул бровь, потом распахнул дверь. Ничего не сказал, но Мараси с детства была знакома со слугами вроде него, вышколенными сообразно древнему террисийскому идеалу, и привыкла понимать смысл действий. Дворецкий считал, что она не должна навещать лорда Ваксиллиума, и уж тем более в одиночку.

– Гостиная сейчас занята, миледи. – Дворецкий указал обращенной кверху прямой ладонью в сторону боковой комнаты.

Сам направился к лестнице, двигаясь с… неотвратимостью. Он походил на древнее дерево, которое покачивалось на ветру.

Заставив себя не цепляться за сумочку, Мараси вошла в комнату. Особняк Ладрианов был убран в классическом стиле: ковры с замысловатыми узорами темных оттенков, украшенные богатой резьбой и позолотой рамы картин. Странно, что столь многие предпочитали рамы, которые будто стремились превзойти заключенное в них искусство.

Несколько мест на стенах подозрительным образом пустовали. Сцепив за спиной руки, Мараси остановилась перед широким пейзажем, изображавшим пшеничное поле.

Отлично, она начала справляться со своей нервозностью. И что это она так разволновалась? Да, она читала отчет за отчетом о Ваксиллиуме Ладриане. Да, истории о его храбрости отчасти вдохновили ее изучать право.

Однако лорд Ладриан оказался куда дружелюбнее, чем она предполагала. Мараси он всегда представлялся грубым стоиком. То, что он изъяснялся по-джентльменски, было сюрпризом. Как и раскованное – пусть и несколько язвительное – общение с Уэйном. Пять минут рядом с этими двумя уничтожили годы девичьих иллюзий о спокойном, уравновешенном законнике и его усердном, преданном заместителе.

Потом произошло нападение. Перестрелка, крики. И Ваксиллиум Ладриан, подобный яростно сверкающей молнии посреди темной и хаотичной бури… Он ее спас. Как часто в юности Мараси с нежностью мечтала о чем-то подобном…

– Леди Колмс? – Дворецкий стоял в дверном проеме. – Прошу меня простить, но хозяин сказал, что у него нет времени на то, чтобы спуститься к вам и переговорить.

– А-а… – У Мараси упало сердце.

Выходит, все-таки выставила себя дурой.

– В самом деле, миледи, – продолжал дворецкий, и уголки его губ еще сильнее ушли вниз. – Соблаговолите пройти за мной – лорд Ладриан сможет побеседовать с вами у себя в кабинете.

Ох. Что ж, такого она не ожидала.

– Сюда, пожалуйста. – Дворецкий развернулся и двинулся вверх по лестнице, Мараси направилась следом.

На верхнем этаже они прошли через несколько коридоров. Попадавшиеся навстречу слуги и горничные, завидев Мараси, уважительно кланялись и приседали. Наконец достигли помещения, которое занимало значительную часть западного крыла особняка.

Дворецкий жестом пригласил войти. Кабинет за дверью оказался куда теснее, чем предполагала Мараси. Ставни были закрыты, занавески опущены, большой стол у дальней стены заставлен пробирками, горелками и какими-то непонятными приборами.

Ваксиллиум в белой рубашке с закатанными до локтей рукавами и накинутом поверх жилете в косую черно-серую клетку внимательно что-то разглядывал, зажав в щипцах. На глазах его были черные защитные очки. На спинке одного из кресел висел сюртук, сверху лежала шляпа-котелок. В комнате пахло дымом и, странное дело, серой.

– Милорд? – обратился дворецкий.

Ваксиллиум повернулся:

– А, леди Мараси. Входите, входите. Тиллом, можешь нас оставить.

– Да, милорд, – с мученическим видом проговорил дворецкий.

Мараси вошла, бросив взгляд в сторону, где на полу лежал большой лист бумаги, сложенный и исписанный убористым почерком. Ваксиллиум повернул какую-то ручку настройки, и небольшая металлическая трубка на столе выпустила тонкий язык интенсивного пламени. Сунул щипцы в огонь, быстро вытащил и бросил то, что держал с их помощью, в маленькую керамическую чашку. Поглядел, потом схватил стеклянную пробирку из подставки на столе и потряс.

– Ну-ка, – сказал он, протягивая Мараси пробирку. Внутри была прозрачная жидкость. – Как вам кажется, она синяя?

– Э-э… нет? А должна?

– Видимо, нет. – Ваксиллиум снова тряхнул пробирку. – Хм. – Он отложил пробирку в сторону.

Мараси благоговейно молчала. Было очень трудно не вспоминать, как он прорвался сквозь ряд столов с пистолетом в руке и мастерски уложил двух бандитов, которые пытались вытащить ее на улицу. Или то, как взмыл в воздух – внизу громыхали выстрелы, люстры разлетались на сверкающие осколки, – прямо в полете застрелил еще одного бандита и рухнул вниз, чтобы спасти друга.

Она разговаривала с легендой. Только вот защитные очки у него были очень нелепые.

Ваксиллиум поднял их на лоб:

– Я пытаюсь вычислить, из какого сплава они изготовили эти пистолеты.

– Алюминиевые? – с любопытством спросила Мараси.

– Да, но это не чистый алюминий. Металл более крепкий, и текстура не та. Такой сплав мне никогда раньше не попадался. А пули, должно быть, из другого сплава, тоже незнакомого – их предстоит проверить следующими. Позволю себе ремарку: не уверен, что вы понимаете, какими преимуществами обладаете, живя в городе.