Злость ушла, уступив место досаде. Лучше раньше понять, кто не друг тебе, чтобы потом не зализывать раны предательства.

– Неплохо придумано. Чего сам не догадался? – спросил Эдэр.

– Все гениальное просто, – засмеялся Тим, – а я вечно ныряю в какие-то сложности. Так вот, Лиссандра хотела выйти до рассвета поохотиться, а я как бы с ней. У нее проблемы со слухом, так вроде безопаснее.

– Ты и охота? В лесу на рассвете? – хохотнул Эдэр. – Забавно.

– Я как раз об этом, – щупальце взвилось из-за спины Тима, словно гигантский червь из кошмаров, отбросило жуткую тень на стену, заставив меня вздрогнуть, но парень лишь почесал им нос, – хотел спросить, может, ты с Лис пойдешь? Если время есть. Было б здорово… Да, Эд?

Голос Тима, обычно певучий и солнечный, вдруг стал тусклым, и до меня дошло: «Да ведь он боится выйти на белый свет! Даже ради идеи, ради будущего освобождения… Боится людей куда больше, чем я – его щупалец». Но кто бы стал осуждать парня? Подлая жалость закралась мне в сердце. Будь я мутантом, возможно, и мне бы не хотелось вылезать из кротовой норы.

Эдэр посмотрел на меня с любопытством и, скрестив руки на груди, спросил:

– Ну что, чумашка, не проткнешь меня на охоте стрелой, попутав случайно с вепрем?

– Я подглуховата, но не слепа, – заметила я, и мои губы расплылись в коварной улыбке: – Но если еще раз назовешь меня чумашкой, мое зрение сядет от расстройства, а тогда перепутаю и с вепрем, и с медведем, и даже с зайцекотом.

– Только не подеритесь, – просяще улыбнулся Тим, стоя на пороге.

Эдэр усмехнулся. Другу не хватало разве что синего платочка в руки – помахать на прощание, как славянка в старой песне.

Чумашка, словно выпущенная из клетки дикая кошка, почуявшая запах леса, дичи и свободы, огляделась, повела носом и тут же рванула вперед.

Гигант кивнул другу и понесся за девчонкой. Не прошло и пары минут, как они уже выбрались из сада.

Неудержимая, ловкая, с луком за плечами и стрелами в тубусе на бедре, чумашка перепрыгивала через камни, огибала кусты, наслаждаясь каждым движением, каждым глотком свежего воздуха, молча изумляясь буйству зарослей и высоте деревьев. И Эдэр, следуя рядом, ловил это наслаждение, впитывал его вместе с ней, как высушенная губка приятную влагу. Оттого и лес в предрассветной дымке, и трава в росе, сине-зеленая в прогалинах, и разноголосица сверчков казались Эдэру восхитительными. Будто видел он все это в первый раз. Будто по немыслимому волшебству смотрел ее глазами, чувствовал ее телом. И пусть любую пичугу можно было поймать в двух шагах от сада, Эдэру было так хорошо, что не хотелось останавливаться – лишь бы бежать по лесу бок о бок, как два дикобарса.

Чумашка обернулась:

– Какие птицы тут у вас водятся? Воробьи не в счет.

– Много разных, – так же шепотом ответил он, – но для вашего дела лучше поймать экземпляр покрупнее: сокола, кречета или горного гуся. Покажу, где. Заодно и место посмотрим, куда переселиться подальше от жрецов.

– Хорошо, веди. – Чумашке тоже явно не хотелось возвращаться быстро.

И Эдэр внезапно понял, что именно ему так нравилось в ней. Отсутствие фальши и эта яркая страсть к свободе – ее девушка, казалось, излучала каждой своей клеткой: блестящими волосами, живым взглядом, гибкостью мышц, плавно перекатывающихся под кожей при движениях. Двигалась она быстро и грациозно, как умеют только хищные кошки. Кстати, они не выживают в неволе. Командо хотел держать в зверинце такую красотку с желтыми глазами и смоляным мехом, но сколько бы их не ловили, те дохли, не глядя на отборное мясо.

А Эдэру хотелось, чтобы Лиссандра жила. До своего возвращения в убежище он чуть с ума не сошел, думая, жива ли помеченная или дар уже убил ее. Оттого взвился, когда выяснилось, что чумашка обманула и уже с зимы живет после удара молнией. Ни много, ни мало – полгода. Это значило, что дар у Лиссандры был не таким, как у других. Выходит, Эдэр волновался зря. Как последний дурак.

То, что женщина способна охотиться, вырезать из дерева вполне годный лук и стрелы, для гиганта было в диковинку. Нет-нет, да в душу закрадывалась досада от того, что Лиссу приходится и придется скрывать, тогда как наложницы, которые причитались ему по закону, были интересны не более садовых улиток. Была в этом какая-то несправедливость, но как все изменить, Эдэр не знал. А изменить захотелось. Он поймал себя на мысли, что кланы, которых они подчинили, возможно, живут лучше глоссов, ведь у них оставались изжившие себя традиции жить семьей вместе с женщинами, а не исключая их. Хотя, – думал Эдэр, – Мадара и Танита тоже не из местных. Но в них ничего от чумашки не было, лишь предсказуемость и скука. Может, управы из кланов специально таких присылали глоссам? Или глосские надсмотрщицы настолько ломали характер наложницам? Черт их разберет! Главное, сейчас он с Лиссандрой. И это было интересно.

* * *

Эдэр знал эти горы хорошо, и потому повел Лиссу вверх, к плато. Уж очень хотел поразить. А такого, что покажет, она точно в жизни не видела.

Лес кишел звуками: стрекотал, шуршал, заливался трелями птиц, касался кожи прохладными листьями и влажной порослью. Эдэр и Лисса пробирались по узкой тропе мимо резко пахнущих зарослей самшита, мимо стройных рядов корабельных сосен, меж которых расползалась голубая дымка, мимо густо обвитых гигантским плющом буков, кряжистых дубов и причудливых скалистых стен, уносящихся серыми глыбами к небу. Девушке все было в новинку, пожалуй, кроме камней и валунов, но она старалась этого не показывать.

«Гордая! – подумал Эдэр. – Ну, ничего. Все равно удивишься».

Они замедлили шаг на подъеме. Воздух постепенно из сизого превращался в серый, затем в белесый, а потом стал наполняться желтоватым теплом. Тропа свернула к естественной лестнице из камней. Поднявшись по ней, охотники вышли на плато в тот момент, когда небо залилось нежно-оранжевыми красками. Трава утратила синеватый оттенок и заискрилась бриллиантами росы под вырвавшимися, наконец, из-за дальней гряды, лучами солнца.

Лиссандра остановилась. Эдэр осторожно коснулся ее предплечья и показал пальцем вниз:

– Смотри!

– Духи…

Эдэр с таким удовольствием наблюдал за изумлением, восторгом, неверием на лице девушки, словно голубое озеро, раскинувшееся внизу в окружении сосен, смастерил сам.

– Сколько воды!

– Красиво? – улыбнулся он.

– Да-а-а, – только и смогла она выдохнуть.

Эдэр расправил плечи и с довольным видом оглянулся:

– Хотел тебе показать. Теперь можно и поохотиться.

Дом жреца и каменные ворота шлюзов остались скрытыми за лесистым мысом. Кордоны они обошли седьмой тропой, поэтому здесь можно было оставаться спокойным, зная наверняка, что никто не сунется.

Лиссандра нехотя оторвалась от созерцания красот.