Для этого необходимо вот-бытийное действие специфического вмешательства, поляризуемого интуицией четвертого измерения, которое позволяет «Я» воспринять близость с социально-экономическим контекстом.

«Я» в четвертом измерении или априорное «Я» – это одно и то же. Первое является исторически-социальным применением, второе – аспектом, присущим состоянию сознания.

1.1. Предварительное пояснение

Мое обращение к теме журналистики обусловлено полным низведением ценностей в том, что мы называем новостями. Сегодня служба новостей, изначально призванная информировать общество о происходящих в мире событиях, повсюду превратилась в дорожный каток, который систематически подавляет внутренний мир читателя, искажая общественную реальность.

Необходимо вернуть журналиста к тем начальным идеям, которые полагают высшим назначением средств массовой информации служение человеку.

Журналист, на мой взгляд, это, прежде всего, здоровый, свободный человек, способный с позиции своей «нейтральности» взглянуть на противоборствующие стороны и принять такое решение, которое позволит сделать эффективной и профессиональной эту службу информации – шута общества.

1.2. Структура журналистики

1.2.1. Анализ

1. Если понаблюдать за миром журналистики, то в нем можно обнаружить некоторые постоянные типологические признаки. Во-первых, всеобщее невежество и бескультурье, которые психологически обретают оттенок культурной неполноценности, никогда открыто не выражаемой, но предваряющей поиск компенсации посредством «власти пишущих перьев». Во-вторых, это табу власти, которое действует и в отношениях с коллегами, и в общении с посторонними. В-третьих, продажность пера, обусловленная необходимостью зарабатывать на жизнь. Конечно, по-человечески это понятно, но не соответствует тем ожиданиям, которые возлагают на журналистов и читатели, и работодатели, и финансирующие структуры, которые определяют курс издания. В сущности, журналист всегда пребывает в страхе.

Кратко свою точку зрения на журналистику в целом я могу выразить так:

а) «шакальство» – умение пользоваться слабостями или трудностями других для нападения на них;

б) сублимированное «кумовство», свойственное любым средствам массовой информации.

2. Если проанализировать журналиста с психологической точки зрения, то окажется, что он представляет собой один из фильтров, разделяющих реальность и «Я» субъекта, уподобляясь в этом монитору отклонения. Роль журналиста в наше время представляет собой проекцию той же самой внутренней ситуации, которая «отбирает» и фильтрует реальность соответственно комплексу: фактически журналист оказывается инструментом «Сверх-Я».

Сущность журналистики с ее жареными фактами, катастрофами, паникерством заключается в нагнетании в читателе «страха делать». Во внутрипсихической реальности это проявляется как образ «хвоста в форме акушерских щипцов», которые притягивают к себе и защелкиваются.

В результате психологически журналист обнаруживает свою несостоятельность в посредничестве между фактом и общественным мнением из-за неспособности утвердить себя как знак, указывающий, что делать. Журналист становится тем, кто только критикует, но ничего не делает, поскольку ему не дано делать то, о чем он пишет или о чем злословит.

Профессионализм журналиста следовало бы оценивать по качеству той информации, которую он дает. Современная информация должна основываться на тех фактах, которые в своей взаимосвязи составляют точечные события, и сообщать о них.

Точечный факт можно выявить на основе двух критериев:

а) он отражает наибольшую плотность обстоятельств;

б) с ним тесно связаны те, кто составляет часть этого контекста или интересуется таковым.

Точечные факты имеют резонанс в том контексте, о котором в данном случае идет речь. Фактически относительность контекста уже сама по себе есть некий обусловливающий фактор, однако настоящий журналист никогда не будет специально выбирать только точечные факты, ориентируясь на тот контекст, который читает или оплачивает его, но в результате изберет именно реальные точечные факты.

В тех случаях, когда имевший место факт характеризует упадок, содержит тяжелую информацию, сначала о нем нужно рассказать как о горестном событии, но, после того как он получит должное освещение, этот факт должен преподноситься или как стимул для сознания, или как сигнал регресса, которому следует уделить внимание или от которого следует избавиться. Такая информация должна подаваться между строк. Чтобы суметь сделать это, журналист – какова бы ни была при этом его личная (политическая, идеологическая, культурная) точка зрения – должен непременно обладать:

1) точной информацией об описываемом факте;

2) способностью к структурному и ценностному синтезу.

Журналист должен уметь «шифровать» с помощью различных моделей и приспособлений пять позиций, составляющих существо архитектоники журналистского замысла: кто делает, что делает, где, когда и как. Помимо этого, он должен понимать, для кого пишет и с какой целью. Между тем опыт нашего общения с журналистской информацией постоянно свидетельствует об отсутствии соответствия между знаками и фактом. Мне не раз случалось быть свидетелем событий, которые затем в печати освещались искаженно.

1.2.2. Тезисы

Во-первых, непременное условие для хорошего журналиста – точное знание языковой структуры и всех ее возможностей – в добром и злом, в сомнительном и истинном. Во-вторых, журналист не должен экономически зависеть от собственного ремесла. Журналисту платят за то, что он пишет, заключая его тем самым в определенные рамки: тот, кто платит, желает освещения только определенных фактов, изложенных определенным образом. Следовательно, хороший журналист должен быть способен явить собою точное осознание ситуации, имеющей место в контексте, в котором он действует.

Цель журналиста состоит в том, чтобы быть посредником между происходящим фактом и общественным мнением: он – тот, кто придает коллективный резонанс единичному событию, однако так, как это соответствует фильтру общего мнения той коллективности, к которой он обращается. Его цель, следовательно, состоит в том, чтобы передать какой-то факт некоторому обществу, дабы пробудить общий интерес к нему.

Поэтому совершенно нормально, что еврей будет описывать факт одним способом, араб – другим, а итальянец – третьим. Однако его сущность и основа должны быть понятны, хотя бы интуитивно, любому читателю.