— Можно просто Света…

— Вы каждый день работаете, Света?

— Нет, через день. А что, вы тоже хотите подать заявление?

— Я готов хоть прямо сейчас!

— Но… сегодня день регистрации, приходите в понедельник, — сказала Светлана строго.

— Надеюсь, вы не замужем?

Онемев от удивления, она смотрела на Леху…

Выходя из дверей загса, Лера остановилась на ступеньках и закрыла глаза. Странное оцепенение охватило ее, ноги перестали слушаться, она качнулась и чуть не упала, Максим испуганно поглядел на нее, обнял за плечи.

— Что с тобой? Тебе плохо?

— Нет, ничего, уже прошло, просто голова немного закружилась… В этот момент ее словно пронзило током, но неприятное ощущение быстро исчезло… Она догнала Наташу.

— Я поеду с тобой.

— А Макс не обидится?

— Нет… Мне надо сказать тебе, он все равно не поймет… Я почувствовала, что-то случилось сейчас…

— Лерка, не думай, просто ты переволновалась, вот тебе всякое и кажется! — Наташа обняла подругу.

— Не знаю, может быть. Но мне вдруг почему-то стало страшно. У меня иногда это бывает, я как приемник какой-то, словно что то через меня передается, но я не знаю — что именно… Боюсь, мама не приехала не просто так!

— Выкинь это из головы!

— Не могу… У меня этого не было только там, на практике… Я тогда ничего кругом не видела, ни о ком не думала, ты знаешь… А вообще, наверное, я чувствую опасность, именно опасность…

В квартире Максима шли последние приготовления. Его двоюродные сестры суетились вокруг огромного праздничного стола. Им помогала тетя Жанна, а ее муж с важным видом сидел перед телевизором.

Когда все вошли в дом, Лера с удивлением уставилась на тетку.

— Знаешь, так получилось, мы опоздали. Мише пришлось срочно ехать на работу, вот мы и решили прямо сюда!

— А где мама?

— Это я тебя должна спросить.

— Меня? Но она собиралась приехать с вами.

— Я позвонила ей, сказала, что мы задерживаемся, она решила взять такси и подъехать прямо к загсу.

Лера бросилась к телефону. Длинные гудки. Набрала еще раз, снова никто не ответил. Как только она положила трубку, раздался звонок.

— Алло! — Лера с надеждой слушала голос в трубке, потом разочарованно произнесла: — Это тебя, Макс.

— Денисов у телефона! — весело сказал Максим, ожидая услышать очередное поздравление. — Что? — Выражение его лица резко изменилось. — Да, конечно, мы сейчас приедем.

Милицейская машина с включенной сиреной мчалась по улице. Леха вел ее просто виртуозно, обгоняя испуганных частников и лихо объезжая зазевавшихся пешеходов.

Максим держал за руку Леру. Она молчала, на ее лице не осталось сухого места, и на белом шелковом платье расплывались мокрые пятна от слез.

— Не плачь, пожалуйста, — уговаривал Максим, — кажется, ничего страшного, дорожная авария. Сейчас мы все узнаем…

— Я ведь чувствовала, я знала… — проговорила Лера сквозь слезы.

— Ну и что ты могла сделать? Не мучай себя, я уверен, все обойдется…

Лера уткнулась лицом ему в плечо и заплакала навзрыд.

Медсестра сразу провела Леру в палату, Максим вошел вместе с ней и остановился у двери.

— Не больше пяти минут, — приказала медсестра.

Софья Дмитриевна с забинтованной головой печально глядела на дочь.

— Мама! Мамочка! — Лера подбежала к кровати, взяла мать за руку, прижала ее к лицу.

— Видишь, как получилось, — с трудом проговорила мать. — Лера, я так виновата перед тобой…

— Мама, Господи, о чем ты? Мама…

— Ты — мое единственное сокровище! Я так виновата, прости, я не могла иначе… Вот, это мой подарок к свадьбе… — Она с трудом вынула из-под подушки маленький сверток. — Медальон твоей бабушки, все, что осталось от нее…

— Спасибо, мама! Тебе не надо говорить…

— Нет… Я должна сказать тебе… Прочти мой дневник… Ты все поймешь… Прости меня, если сможешь… Твой отец…

— Кто, кто мой отец? — Лера взяла мать за руку, с отчаянной надеждой поглядела ей в глаза.

Но Софья Дмитриевна вдруг замолчала, закинула голову и потеряла сознание. Она не произнесла больше ни слова.

…Потом все было словно в тумане. Лера плохо понимала, что происходит вокруг. Откуда-то доносились чистые голоса певчих, пахло ладаном… Софья Дмитриевна была крещеной, и отпевали ее в церкви по христианскому обычаю.

Максим ни на шаг не отходил от Леры. Сам он был почти здоров, рана зажила, и самым важным для него было сейчас заботиться о своей любимой жене, быть рядом с ней, успеть во время подать руку, подставить плечо…

Народу в церкви было немного, только самые близкие. Почему-то не пришли тетя Жанна и дядя Миша, но Лера тогда не обратила внимания на их отсутствие.

Потом все вышли из церкви и направились к автобусу… И тут Лера увидела человека, вид которого вывел ее из забытья. Красивый цыган смотрел на нее в нерешительности, взгляды их встретились, и он медленно пошел ей навстречу… Лера увидела печальное, постаревшее лицо, по черным кудрям рассыпалась седина, но она сразу его узнала… И не только узнала, ее поразило вдруг впервые открывшееся чудо. Его черты, взгляд — ей показалось на миг, что в его лице она увидела собственное отражение… И, наверное, это показалось не только ей, потому что все смотрели на них с нескрываемым удивлением.

— Почему ты раньше не приходил? — тихо спросила Лера. — Я так ждал тебя!

— Дочка, прости… Я все, все тебе объясню?

— Ты маму любил?

— Любил. И теперь люблю… — ответил Роман.

Он протянул руки, Лера прижалась к нему, уронила голову ему на грудь и заплакала навзрыд.

— Плачь, дочка, плачь, родная, — шептал Роман, гладя ее по голове и сам не в силах сдерживать слезы… В этот миг они были одни в целом мире, наедине только со своим горем…

В квартире Магды Романовны шторы были плотно задернуты, зеркала завешаны черным. На столе горели свечи, загадочным мерцанием освещая старинную темную мебель, причудливые фигурки из фарфора и дерева, бархатную скатерть…

Роман курил трубку и ходил по комнате, не находя себе места. И говорил, говорил…

— Дочка, ты знаешь, мы с мамой твоей встретились в Париже! Наш ансамбль отобрали на конкурсе и отправили на гастроли. Цыганская экзотика! Это было модно, выгодно. Мы ничего не понимали, мы умели только петь и плясать. Все говорили, что нам повезло… Соня приехала туда с группой туристов. Я увидел ее со сцены и сразу понял, что встретил свою судьбу! Я стал петь только для нее, она почувствовала это, смотрела на меня и помогала мне… С тех пор я никогда так не пел… Потом мы гуляли по ночному Парижу, это была настоящая сказка! Мы поклялись друг другу, что никогда не расстанемся… — Голос Романа дрогнул, он сел в кресло и закрыл руками лицо.