Чувствую аромат его кожи и тепло его пальцев на моих руках. Он так нежно держит меня, успокаивает молча. К страху подмешивается волнение другого рода. Я облизываю высохшие губы, но они тут же снова высыхают. Надо взять себя в руки. Пару минут я только и делаю, что пытаюсь игнорировать порывы ветра, развевающие мои волосы и раскачивающие нашу ненадёжную кабинку. Сердце стучит в висках, кровь шумит в ушах, а во рту становится так сухо, что облизывать губы уже не получается.

— Если ты откроешь глаза, то увидишь, как это прекрасно, — в голосе Стаса отчётливо слышатся нотки восхищения.

Я хочу увидеть, почувствовать то, что так восхищает его. Хочу посмотреть на этот мир через его призму восприятия. Сейчас он позволяет мне сделать это. Именно поэтому и я послушно, не колеблясь, открываюсь. И первое, что попадает в поле моего зрения — его глаза, следящие за мной. Они светятся. Нет, блестят. Мерцают. В них отражаются солнечные лучи, они придают его взгляду золотистый отлив. Его тёмные кудряшки танцуют на ветру забавный танец. Это зрелище гипнотизирует меня куда больше, чем открывшийся вид. Я просто не могу оторваться от созерцания того умиротворения, что появляется на лице моего спутника.

— Посмотри, Ася, — шепчет он. Стас устремляет свой взгляд в небо, а потом оглядывает весь горизонт, что открывается нам буквально на несколько секунд. Вдруг Стас отпускает меня и поднимает вверх руки. Раскидывает их, будто хочет взлететь. У меня перехватывает дыхание. Он счастлив!

— Ты чувствуешь себя свободным, — я не спрашиваю, а констатирую факт.

— Да.

— Как птица?

— Как птица.

— Как та, что у тебя на груди?

Стас возвращает руки туда, где они были, но его взгляд всё ещё блуждает по кромке неба над зелёными верхушками деревьев. Мы уже спускаемся, и вид становится всё менее захватывающим. Чем ближе мы к земле, тем угрюмее становится настроение Стаса. Как будто только высота пробуждает его к жизни.

— Это ястреб, — говорит Стас. — Ты знаешь, что это птицы-охотники? И, они создают одну пару на всю жизнь, или остаются одиночками? — его взгляд становится мрачным, тяжёлым. — Так вот, принцесса, я — одиночка.

Я опускаю глаза, не выдерживая эту тяжесть. Я прекрасно осознаю, что он имеет в виду. Только вот я не верю ему. Снова.

Парень спрыгивает на землю из кабинки и помогает выбраться мне. Мы, молча, идём по аллее в обратную сторону. Мне не хочется заканчивать нашу прогулку на такой ноте. Хочется вернуться к началу и всё переиграть. Я бы держала свои вопросы при себе и не лезла к нему в душу. Я же обещала самой себе, что дам ему столько времени, сколько ему потребуется, чтобы понять и принять себя.

Стас косится на меня, его тоже раздражает эта тишина, повисшая между нами. Он держит руки в карманах джинсов, но от меня не ускользает то, как он нервно сжимает пальцы в кулаки. Как закусывает губу и хмурится всё больше.

Где-то рядом раздаётся громкий хлопок, и парень моментально выпрямляет ссутулившуюся спину и начинает зорко оглядывать окрестности. Я тут же вспоминаю его слова о птице. Он и сам сейчас выглядит, как охотник. Его глаза быстро бегают от дерева к дереву, от фигуры к фигуре, прогуливающихся людей по этой же дорожке. Ещё хлопок, и он хватает меня за руку, притягивая к себе, и прячет за спиной.

— Ты чего?

Он не отвечает. Испуганно оглядывается по сторонам. Я впервые вижу страх в его глазах и поведении. Я тоже начинаю озираться, но ничего не замечаю.

— Стас? Ты меня пугаешь.

— Всё нормально, — он нервно облизывает губы и слегка встряхивает головой, прогоняя вспыхнувшие эмоции. — Просто показалось.

Я смотрю на него с недоверием. Что с ним сегодня происходит? Снова хлопок и парень уже спокойно и медленно переводит взгляд в ту сторону, откуда он слышится.

— Это тир, — уточняю я. Думаю, я правильно истолковала его странную реакцию. — Он там. — Машу рукой, повторяя направление его взгляда. — Пойдём, постреляем? — предлагаю ему и встречаю скептическое выражение лица Стаса. — Да, ладно тебе, не будь неженкой! — смеюсь я, чтобы разрядить странно накалившуюся обстановку. — Можешь посмотреть, как я стреляю. Я не обижусь! — снова смеюсь, вспомнив подобный разговор в ночь нашего знакомства.

— Очень хочется посмотреть, как ты мне продуешь! Пойдём, — в глазах Стаса вспыхивает огонёк азарта и задора.

Мы подходим к открытой, слегка потрёпанной, деревянной палатке. На стойке лежат пневматические винтовки, или, как их называют в народе «воздушки». Метрах в пяти от огневого рубежа висят мишени разного типа. Здесь есть и простые бумажные в виде концентрических кругов, и механические, и движущиеся. Тир старый, но именно в таком когда-то я выбила свои первые десятки.

Стас удивлённо поднимает бровь, когда видит, как я уверенно беру винтовку и пять свинцовых шариков. Заряжаю её первым.

— Ладно. Дамы вперёд, — произносит Стас, повторяя мои действия.

Я испытываю некоторое волнение, так как давно не брала в руки оружие. Стрелять учил меня отец. Я даже бывала в полицейском тире. Но это было уже очень давно.

Совмещаю прицел с центром мишени и на выдохе нажимаю спусковой крючок. Резкий хлопок и на мишени появляется отверстие. Девять очков.

— Ого, — присвистывает Стас, и работник тира вторит ему.

Я перезаряжаю воздушку, быстро целюсь и снова стреляю. Десятка. Внутренне, улыбаюсь сама себе. В итоге набираю сорок девять очков из пятидесяти. С довольным видом поворачиваюсь к парню и вижу на его лице недоумение.

— Твоя очередь, — слышу в своём голосе нотки гордости, даже надменности.

Стас выбивает только сорок семь из пятидесяти.

— Ещё, — недовольно рычит он и берёт ещё десять шариков. Пять подаёт мне.

В этот раз стреляет первый и улучшает свой результат до сорока девяти очков. Улыбнувшись, молча, кивает мне.

Я занимаю место у рубежа и делаю свои выстрелы, и снова побеждаю, выбив в этот раз все пятьдесят. Стас чертыхается.

Прошу у работника ещё пять шариков и по очереди сбиваю несколько жестяных зверьков. Слышу щелчок тумблера, и по верхней кромке стрельбища начинает двигаться лента с прицепленными к ней маленькими металлическими