В глазах Дарко от злости молнии вспыхнули серебром. Такой наглости он и не ждал.

– А чего ты у меня спрашиваешь? У Волота и узнай.

– Волота уже третий день не могу увидеть.

– Вот как? – в горле встала горечь, в груди даже дрогнуло всё, и кислотой разлилась кровь. Дарко бросило в жар. Однако он быстро нашёлся с ответом:

– Как видишь, я тоже только с пути, не могу тебе ничем помочь.

– Кто-то говорит, что он уехал из Дольны, кто-то – что занедужил… – продолжил Венцеслав гнуть своё, не отступая, не выпуская из-под внимательного оценивающего взгляда серых, что пепел, глаз, въедливых и смурных. – Мстислав никого к себе не подпускает и толковать ни с кем не желает о том. А я волнуюсь за друга. Сейчас возвращаюсь в свою вотчину, но завтра опять приеду, надеюсь, всё разъяснится.

Помолчав, сборщик подал знак своим людям, чтобы те приготовились выдвигаться.

– До встречи, – сказал он и, развернувшись, зашагал к подведённой к нему лошади, забрался в седло.

Бросив на Дарко острый взгляд, пришпорил каурую, рванул к воротам, присоединяясь к сопровождающей тройке всадников. Стража только и успела раскрыть ворота, выпуская завсегдатаев.

«Вот же скотина, пёс блудливый. И чего всё вынюхивает? Чего надо ему? Хорошо, что Волот ещё держит его на расстоянии».

Сбросив раздражительность, Дарко передёрнул плечами и широким шагом направился к лестнице. Поднявшись по крутому порогу и войдя в широкую дверь, он оказался в привычной глухой тишине, за дверьми остались все звуки со двора. Вот и дома. Встречать его вышел Мирята. Дарко скинул ему с плеч кожух. Тяжелый, мальчишке пришлось его закинуть на плечо. Отдав и пояс с ножнами, княжич не стал оттягивать, спросил с порога:

– Где Волот, где отец?

Он взволнованно заглянул в двери. Никто не спешил его встречать, а ведь с невестой для брата.

– Князь Мстислав у себя, – отозвался звонко мальчишка, сдувая со лба чёлку, – а княжич Волот – не ведаю, где. Вроде говорят, уехал.

Дарко выдохнул устало. Теперь нет сомнений в том, что на самом деле здесь творится. Эту отговорку он знал смолоду ещё. Значит, Волот погрузился в беспробудный сон.

«Как долго?»

Расстегнув петли на вороте и груди, что невыносимо стягивали, княжич обратил на Миряту взгляд.

– Бадью вели принести, и воды пусть натаскают, – велел он.

Мальчишка кивнул и исчез из горницы.

Дарко замер на мгновение, решая, что ему в первую очередь нужно сделать. К Мстиславу идти не хотелось так сразу, с дороги, и он решил, что, если надо будет, тот сам позовёт, а сейчас ему нужно время. Нужно прийти в себя.

Дарко, минув горницу, поднялся по длинной лестнице с двумя площадками. Пройдя по тёмному переходу, освещаемому прорубленными под потолком оконцами и заставленному вдоль стен сундуками да лавками, оказался перед дверью, сложенной из тесаных досок. Толкнув её и скользнув внутрь, он с облегчением выдохнул, переведя дух, сбрасывая усталость пути. Нужно освежиться и хотя бы немного поспать, вот только отец не позволит разлёживаться. Княжич выполнил его поручение, только вот привёз не двух сестёр, как было уговорено, а одну. Дарко подумал о Станиславе, старшей дочке. Искать теперь её нет смысла, да и где, коли сбежала. Теперь ясно, почему мельник Ивар озлобился на старосту Доброгу, а тот так легко отдал младшую дочку по малому сговору.

«Уж лучше бы не отдавал».

Дарко, расстегнув петли, скинул кафтан с плеч и бросил на лавку. В стенах будто сделалось темнее, давили. Не успеет Росья оправиться, Волот начнёт её использовать, ведь не стерпит. И от этого понимания ещё гаже сделалось на душе.

Пришёл Мирята со стопкой рушников да чистых одежд, челядь внесла широкую бадью, установив лохань, быстро наполнила горячей, клубящийся паром водой. Можно было бы и в баню, но Дарко хотел тишины и покоя и хотя бы на немного забыть обо всём. Оставшись один, он скинул с себя оставшуюся одежду, опустился в горячую воду, которая мгновенно согрела, расслабляя напряжённые мышцы. Постарался отстраниться от всего, но навязчивые мысли всё лезли в голову, что холодные змеи, сплетались в клубок. Вспомнились и слова Полада. Значит, не ему одному виделось, что сборщик чрезмерно интересуется делами Волота. Как бы Дарко ни крутил в голове всякие доводы, сопоставляя известное, а всё же откровенного разговора с братом ему не избежать. От таких мыслей даже голова разболелась, ко всему ушиб беспокоил его весь день, время от времени в затылок выстреливала боль.

«Нет, успокаиваться и пускать всё на самотёк никак нельзя».

Он вновь вернулся мыслями к Венцеславу. Вот же гад, и без того хлопот полон рот, ещё он под ногами путается. Верно Полад заметил, хоть и матушке родственник, но терпеть его не переносит на дух Дарко. Быть может, потому, что Града отзывалась о нём плохо, хоть и никогда не говорила напрямую о своём дядьке. И сколько Дарко помнил, жена Волота, казалось, даже избегала Венцеслава. Волот этого не замечал, но от взгляда Дарко не ускользало, как опечаливались глаза княжны, когда сборщик наведывался в Дольну. По этой причине и медлили с отъездом в Лаговь, куда должен был отправиться со своей избранницей Волот, ведь пророчество жрецов сулило, что крепкие узы избавят брата от опасности и плена нечисти, и кто же знал, что выйдет всё наоборот, что брату станет хуже. А Граду так и вовсе извёл, сжив со свету. Дарко утёр лицо влажной ладонью. Всё же он не должен думать о Волоте плохо, брат не виноват, что с Градой приключилась беда.

Не похоже, чтобы Венцеслав беспокоился о племяннице, да и не приезжал проводить её в последней путь… По-хорошему, должен сборщик вовсе возненавидеть Волота, что тот не сберёг, а тут напротив – дружбу крепкую завёл.Или так решил выразить свою скорбь?

«Хотя с чего взял, что Венцеслав должен горевать о Граде?»

Их отношения нельзя было назвать тесными. И сборщик просто решил поддержать Волота, которому с новой невестой должен и перейти княжий стол. Однако, концы с концами почему-то всё равно не связать…

Из дум его вывел робкий стук за дверью, который мог принадлежать только одному человеку во всём тереме.

Дарко откинул голову, глядя в балочный потолок.

«Ну вот, не дадут с дороги отдохнуть».

– Ну, чего там? – спросил, слыша нетерпеливое скребушение.

Дверь тут же открылась, и в проём всунулась светловолосая голова Миряты.

– Там это… князь Мстислав кличет к себе. Немедля.

«Кто бы сомневался», – Дарко поднялся, вылезая из остывшей воды.

– Ну, чего ты там застрял, одёжу давай, – беззлобно велел он, подхватывая с лавки рушник, резко утирая грудь, плечи. И всё равно следы вины не смыть, и ощущение было такое, словно он полоснул по горлу жертвенного телёнка.

С помощью Миряты оделся он быстро. Заправив штаны в сапоги и подтянув широкий кожаный пояс, направился к двери, предчувствуя тягостный разговор. Пройдя той же лестницей вниз, он завернул в сторону малой горницы, где обычно отец и собирал всех. И он оказался прав, Мстислав уже ждал его там. Ждал один.