Джо склонилась к столу, уткнувшись подбородком в сложенные руки.

— Знаете, есть у меня нехорошее подозрение, что им хочется коммерческого провала врат. Они уверены, что в таком случае Хаас их снимет с продажи и они для нас будут потеряны, пока не истечет срок действия патентов, или кто-нибудь другой не придумает иной способ с тем же результатом.

— Я тут никакого смысла не вижу.

— Зачем тогда Хааса торопят пустить врата в продажу?

— Не знаю. Может быть, все же не зря было брошено замечание о военных контрактах? Может быть, де Блуаз затевает какую-то пакость заодно с парой высших чинов из федерального Министерства обороны…

— Военный переворот?

— Нет, — вздохнул старик Пит. — Понимаю, смешно даже думать. Впрочем, военные все-таки могут участвовать в деле.

Джо медленно и непреклонно покачала головой:

— Военные не замешаны.

— Пожалуй, — согласился он. — Врата принесли бы огромную пользу во время войны, да никакой войны не предвидится. Я хочу сказать, с кем мы будем воевать? С тарками?

— Никогда точно не угадаешь, — серьезно заметила она.

— Не говори глупостей, Джо, — рассмеялся он. — Возможно, мы не в лучших отношениях с тарками — фактически никогда не поддерживали хороших отношений с этими подлецами, — но войны даже близко не видно, несмотря на стенания самых рьяных паникеров в Федеральном Собрании. И не считай тарков потенциальными покупателями. Купят одни врата в качестве образца, пиратски скопируют и построят свои. Боюсь, тарки — тупиковое предположение.

— Вероятно, вы правы. В любом случае, что касается де Блуаза, я послала Ларри на Джебинозу, чтобы он лично провел необходимые розыски. И заодно занялся смертью моего отца.

При этом она пристально вглядывалась в старика Пита, ожидая реакции. Удивление… и еще что-то… испуг?

— Почему на Джебинозу? — торопливо спросил он. — Я думал, ты послала его в Центр Федерации. Там творятся все махинации де Блуаза.

— Может быть, де Блуаз дома не так осторожен. Старик Пит вдруг заспешил выйти из кабинета.

— Дай мне знать в ту же минуту, как Ларри сообщит что-нибудь.

— О, на это можете рассчитывать, — тихо проговорила Джо, когда дверь за ним закрылась.

Она никогда еще не видела старика Пита в таком волнении. Что за тайна скрывается на Джебинозе, которую он так опасается потревожить?

Ладно, оставим пока. Ларри выяснит. Тут другая проблема, застрявшая в мозгу, громко потребовала внимания. Цепь замкнуло что-то сказанное стариком Питом… насчет войны с тарками, когда речь шла о Хаасе…

Джо вскочила на ноги, забегала по кабинету. План де Блуаза разгадан. Никак не сходившиеся кусочки внезапно сложились в цельную картину. Ключом стали тарки. Когда старик Пит упомянул о них, туманная панорама заговора резко сфокусировалась, поражая своей гениальностью, тонкостью, изобретательностью.

И до ужаса перепугала Джо.

Опасность грозит всему межзвездному свободному рынку.

Она нажала кнопку на письменном столе:

— Разыщите Билла Грейнджа, скажите, пусть все бросит и немедленно зайдет ко мне в кабинет!

Рынок… Для одних это сфера обращения товаров и ценных бумаг, для других — местный продовольственный магазин. Но и то и другое — лишь крошечные составные частички рынка. Рынок — это жизнь, а свободный рынок — свободная жизнь, активное проявление свободной воли. Миллиарды миллиардов ежедневных сделок, покупка булки, продажа горно-проходческой фирмы на астероиде вместе со всем ее оборудованием и арендованными планетоидами, любое взаимодействие и соглашение — общественное, моральное, финансовое — между всеми разумными существами в освоенном космосе вливаются в его бесконечный поток.

Свободный рынок не хорош и не плох, не эгоистичен и не бескорыстен, не морален и не аморален. Здесь встречаются рационально мыслящие практики, свободно обмениваясь товарами, услугами, идеями. Рынок не благоволит фаворитам, не отталкивает противников. Он создает собственную окружающую среду, управляемую нерушимыми законами спроса и предложения, которые, в свою очередь, определяются повседневной деятельностью каждого разумного существа, которое контактирует с другим разумным существом. Как только затухает спрос на тот или иной тип товаров или услуг, этот тип исчезает. Как только спрос возникает, для его удовлетворения немедленно возникают новые типы.

Стремление рынка к равновесию неудержимо. Желающие взять рынок — а значит, и его участников — под контроль могут его деформировать, перекосить, растянуть, сжать, раздуть, обесценить, однако не надолго. Он всегда отыщет свой собственный уровень и на него вернется. Если манипуляторы — обязательно члены правительства — слишком долго будут держать его в узде, пострадают огромные массы народа, когда он все-таки прорвется сквозь барьеры.

Ла Наг преподал внешним мирам этот горький урок. С тех пор минуло триста лет. Вполне возможно, история готовит сцену для повторного представления. Перестройщикам посчастливилось, что их стремлением взять под контроль Федерацию, а вместе с ней и рынок руководит такой замечательный человек, как Элсон де Блуаз.

А на стороне рынка стоит Джозефина Финч. Пока это в ее силах, он неуязвим. Рынок — составная часть существования человечества, и особенно существования Джо. Ее профессиональная жизнь заключается в том, чтоб держать руку на пульсе, прогнозировать течение рыночной деятельности, и она постарается преодолеть любое препятствие на своем пути.

В данный момент есть единственный способ остановить де Блуаза — подорвать «Старуэйз», крупнейший в освоенном космосе межпланетный конгломерат. Вариант довольно нереальный, но больше у нее ничего не имеется.

Опыт и знания Билла Грейнджа — штатного специалиста КАМБа по корпорации «Старуэйз» — играли критически важную роль в планах Джо. Конечно, она сэкономила бы неслыханное количество сил и времени, если б имела возможность отправиться к кому-нибудь из руководства «Старуэйз», объявив, что приводится в действие чудовищный политический заговор, а их компания станет козлом отпущения. Только с конгломератом подобные номера не проходят, с ним с глазу на глаз не побеседуешь. Поэтому придется заставить «Старуэйз» покориться, нанести ей удар, ткнуть ножом, отрезать от дочерних компаний, пока корпорация не запросит пощады и помощи. Придет сладкий миг торжества!..

Ибо между Джозефиной Финч и межпланетными конгломератами ни малейшей любви не осталось. Их деятельность полностью противоречит ее понятиям о честной игре. Нельзя сказать, будто они нарушают законы свободного рынка — продают тем, кто хочет купить, покупают у тех, кто желает продать. Но есть в них что-то глубоко порочное.

Конгломераты — безликие монолиты. Никто ни за что не отвечает. Есть советы директоров, комитеты, куда входят люди, которые нанимают других людей, руководят их работой, выпуском продукции, которая продается опять-таки людям. Каждую функцию конгломерата непосредственно выполняют люди, и все-таки в конечном счете возникает структура, абсолютно лишенная каких-либо человеческих качеств. Слепой безликий левиафан шарашится на рынке, сметая все, что стоит на пути, — не с помощью технического мастерства или рыночного опыта, а просто благодаря своим размерам.