Уже 4 ноября, комментируя во ВЦИК заявление о выходе из Совнаркома правых большевиков, Ленин предложил левым эсерам войти в правительство, а пост наркома земледелия занять А. Колегаеву. Левым эсерам это было неудобно – все-таки правые большевики были их союзниками, чтобы вот так сразу занимать их место в правительстве. Но обе стороны, выдержав паузу, не отказались от идеи. Тем более это было бы так похоже на левую коалицию, за которую боролись сторонники однородного социалистического правительства и в том числе левые эсеры. Была создана комиссия ВЦИК по формированию нового правительства. Словно бы продолжалось дело Викжеля. 6 ноября Карелин сообщил ВЦИК, что раз с правыми социалистами не удалось договориться о коалиции, нужно стремиться к созданию ее только левыми.

Левые эсеры должны были обеспечить опору Советской власти на часть крестьянских организаций. Борьба за крестьянские Советы развернулась на съезде крестьянских депутатов, который открылся при отсутствии кворума и вопреки протестам старого исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов (ВСКД). К вечеру 10 ноября приехали только 145 депутатов (84 от губернских и армейских, 61 – от уездных и дивизионных Советов), к открытию съезда 11 ноября – около 260, 18 ноября – 330 с решающим голосом, из которых 126 были от армии. На съезде не были представлены 80 % уездных крестьянских Советов. Поскольку кворум составлял 790 депутатов,[286] съезд был назван Чрезвычайным. Первыми приехали левые делегаты, председателем съезда, а затем и председателем нового «временного» исполкома ВСКД была избрана М. Спиридонова, большинство президиума составили левые эсеры. По мнению Спиридоновой, открытие съезда в отсутствие кворума объяснялось тем, что «наша революция находится в таком положении, что ее надо немедленно спасать».[287] Было и другое объяснение – левые эсеры надеялись принять необходимые им решения до приезда наиболее авторитетных противников Октябрьского переворота. От имени крестьянского съезда левые эсеры потребовали допуска во ВЦИК и правительство представителей крестьянства.

Для большевиков было очень важно опереться на авторитет организованного крестьянства, но, как и на переговорах с Викжелем, они были согласны на коалицию лишь при условии сохранения за собой ключевых постов и руководства СНК. Левые эсеры стремились к равноправному союзу большевиков и других социалистических партий на платформе II съезда рабочих и солдатских депутатов. Споры завязались по поводу соотношения крестьянских и рабочих представителей в объединенном ВЦИК. Отношение к СНК у большинства делегатов оставалось критическим. Но большевистским ораторам, в том числе Ленину, выступавшему на съезде, удалось переломить это настроение.[288]

15 ноября было достигнуто соглашение, по которому объединенный «революционный парламент» ВЦИК составлялся на паритетных началах. К 108 имеющимся членам ВЦИК добавлялось столько же от Чрезвычайного II съезда Крестьянских депутатов (значительную часть каждой группы составляли солдаты), после чего еще 100 членов следовало избрать от армии и 50 от профсоюзов (включая Викжель). После расширения ВЦИК 15 ноября левые эсеры получили временное преобладание во ВЦИК на две недели, но по соглашению не имели права пользоваться им для изменения состава правительства. Затем депутаты от армии и профсоюзов обеспечили большевикам преобладание над левыми эсерами. Исследователь А. Рабинович задается вопросом: «Остается непонятным, почему левые эсеры, получив временное большинство в ВЦИКе, не пожелали воспользоваться им и, особенно, почему они не сделали попытки сформировать кабинет с левоэсеровским большинством».[289] Ответ лежит на поверхности – это противоречило соглашению 15 ноября. Нарушать его в одной из частей было бессмысленно – это немедленно привело бы к разрушению самого соглашения и возвращению ситуации к первой половине ноября. Оказаться министрами (наркомами) левые эсеры могли только с согласия большевиков, потому что у левых эсеров не было силовых ресурсов для защиты собственных, отдельных от большевиков претензий на власть – и против большевиков, и против более правых социалистов. Столкновение с большевиками в этот момент просто отталкивало левых эсеров в лагерь противников новой власти, назад к эсерам. В ноябре левые эсеры еще только создавали свою партию и могли войти во власть только как младшие союзники большевиков в надежде нарастить влияние и позднее усилить свои позиции в советской системе власти.

Собственно, суть дела Ленин еще тогда разъяснил представителю левых эсеров Б. Малкину, который пытался обеспечить прозрачность принципов формирования частей ВЦИК: «А вы, я вижу, ушиблены парламентаризмом. Неужели вы не видите, что мы включаем организации в революционный парламент не по каким-нибудь формальным признакам, а по их роли и значению в революции?»[290] А эту роль большевики определяли так, чтобы за ними оставалось большинство.

Новая коалиционная конфигурация власти соответствовала большевистской позиции на переговорах с Викжелем. Левые эсеры стали младшими партнерами в коалиции с большевиками. Против соглашения выступили эсеры-центристы и правые, которых становилось все больше на крестьянском съезде, а также представители Викжеля.

17 ноября, критикуя во ВЦИК большевиков за очередной несанкционированный «советским парламентом» шаг – роспуск Петроградской гордумы, М. Спиридонова высказалась за вхождение левых эсеров в правительство, чтобы сдержать авторитарные замашки большевизма. Но для этого нужно было более четко определить полномочия центральных советских органов. Большевики пошли навстречу – Я. Свердлов предложил проект «наказа», определяющего отношения СНК и ВЦИК. В соответствии с ним ВЦИК должен был утверждать все законодательные акты и распоряжения крупного общеполитического значения. Мероприятия по борьбе с контрреволюцией СНК мог проводить «непосредственно» и только потом отчитываться перед ВЦИК. Наркомы должны были отчитываться перед ВЦИК раз в неделю. 15 членов ВЦИК могли выступить с запросом, на который представители СНК должны были давать ответы немедленно.[291] Этот компромисс давал левым эсерам ряд инструментов для сдерживания авторитарных тенденций в системе Советской власти. Но большевики не всегда соблюдали эту «конституцию».