— Но вы уехали, — негромко проговорила Эванджелина.

— Да, я уехала, — ответила Селестина. — Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что я больше не хотела участвовать в миссии. Я знала, что покончила с этим, еще до приезда в Америку.

Селестина закашлялась. Эванджелина помогла ей сесть и подала воды.

— Ночью мы вернулись с гор, — продолжала Селестина, — и тут случилась ужасная трагедия. Серафина, мой наставник, женщина, которая взяла меня на работу, когда мне было пятнадцать лет, и учила меня, оказалась в опасности. Я нежно любила доктора Серафину. Она дала мне возможность учиться и развиваться, а такая удача выпадала немногим девочкам моего возраста. Доктор Серафина считала меня очень одаренной. По традиции члены нашего общества были монахами и учеными, поэтому мои умения — я хорошо училась и знала много древних языков — особенно привлекали их. Доктор Серафина обещала, что меня признают полноправным членом общества и после экспедиции дадут доступ к обширным ресурсам, духовным и научным. Доктор Серафина была мне очень дорога. Но после той ночи моя работа внезапно потеряла всякое значение. Я обвиняю себя в том, что с ней случилось.

Эванджелина видела, что Селестина очень расстроена, но не знала, как ее успокоить.

— Я верю, вы сделали все возможное.

— В те дни происходило много печального. Возможно, вам трудно это себе представить, но в Европе умирали миллионы. Тогда мне казалось, что наша миссия в Родопах важнее всего. Я не понимала всей глобальности того, что творилось в мире. Я заботилась только о своей работе, своих целях, своем личном развитии, о нашем деле. Я надеялась произвести впечатление на членов совета, которые решали судьбу молодых ученых, таких как я. Конечно, я ошибалась, когда была настолько слепа.

— Простите, сестра, — спросила Эванджелина, — но я не могу понять — какая миссия? Какой совет?

Эванджелина заметила, что при этом вопросе Селестина напряглась. Сухими морщинистыми пальцами она стала водить по яркому вязаному одеялу.

— Я скажу вам то же самое, что говорили мне мои преподаватели, — наконец ответила Селестина. — Только они могли познакомить меня с такими же, как я, и показать мне владения Общества ангелологов в Париже. Поскольку мне представили веское, неопровержимое доказательство, которое я могла увидеть и потрогать, вы должны поверить мне на слово. Мои учителя осторожно ввели меня в мир, который я собираюсь показать вам. К сожалению, большего я не могу для вас сделать, дитя мое.

Эванджелина хотела что-то сказать, но взгляд Селестины остановил ее.

— Проще говоря, — сказала Селестина, — мы ведем войну.

Не в силах вымолвить ни слова, Эванджелина во все глаза уставилась на монахиню.

— Это духовная война, которая продолжается всю историю человеческой цивилизации, — пояснила Селестина. — Мы продолжаем то, что началось давным-давно, когда родились исполины. Они жили на земле тогда, и они живут сегодня. Человечество боролось с ними тогда, и мы боремся с ними теперь.

Эванджелина проговорила:

— Это из Бытия.

— Вы верите в точность слов Библии, сестра? — резко спросила Селестина.

— Мои обеты основаны на этом, — сказала Эванджелина.

Она поразилась рвению, с которым Селестина нападала на нее. В ее голосе послышались нотки порицания.

— Некоторые интерпретируют Бытие, главу шестую, метафорически, как иносказание. Это не моя интерпретация и не мой опыт.

— Но мы никогда не говорим об этих существах, об исполинах. Ни разу я не слышала, чтобы сестры Сент-Роуза упоминали о них.

— Исполины, нефилимы — это древние названия детей ангелов. Раннехристианские ученые утверждали, что ангелы нематериальны. Они характеризовали их как светящихся, призрачных, тающих, бестелесных, чистых. Ангелы — это Божьи вестники, их было бесчисленное множество, и они должны были нести Его волю от одной сферы к другой. Люди, созданные менее идеальными — по образу и подобию Божьему, но из глины, — могли лишь с благоговением смотреть на огненных бестелесных ангелов. Это были высшие существа с яркими телами, стремительными движениями и священной целью. Их красота соответствовала роли посредников между Богом и Его творением. А потом некоторые из них, непокорные, скрестились с людьми. Исполины явились их несчастным плодом.

— Скрестились с людьми? — переспросила Эванджелина.

— Женщины рожали детей от ангелов.

Селестина помолчала и посмотрела Эванджелине в глаза, чтобы убедиться, что та поняла ее.

— Технические детали скрещивания долго были объектом глубокого исследования. Веками церковь отрицала возможность подобного воспроизводства. Отрывок из Бытия — это препятствие для тех, кто полагает, что ангелы не имеют физических признаков. Чтобы объяснить это явление, церковь утверждала, что репродуктивный процесс между ангелами и людьми был асексуальным, смешивание духов, в результате которого у женщины появлялся ребенок, — своего рода обратное непорочное зачатие, где потомство становилось порочным, а не святым. Мой преподаватель, доктор Серафина, о которой я уже говорила, полагала, что все это полная ерунда. Она утверждала, что возможность женщин беременеть от ангелов доказывает, что ангелы были физическими существами, способными к половым сношениям. Она полагала, что ангельское тело гораздо ближе к человеческому, чем можно было ожидать. Во время работы мы зафиксировали гениталии ангела. Фотографии раз и навсегда доказывают, что ангелы — как это сказать? — снабжены теми же самыми приспособлениями, что и люди.

— У вас есть фотографии ангела? — спросила Эванджелина, не сумев побороть любопытство.

— Фотографии ангела, убитого в десятом веке, мужчины. Ангелы, которые влюблялись в человеческих женщин, были, судя по всему, мужчинами. Но это не означает, что среди них не было женщин. Считается, что одна треть ангелов-наблюдателей не полюбила людей. Эти послушные существа возвратились в свой небесный дом, где остаются и по сей день. Я подозреваю, что они были ангелами-женщинами, которые не соблазнялись так, как ангелы-мужчины.

Селестина с трудом перевела дух, поудобнее уселась на кровати и продолжила:

— Ангелы, оставшиеся на земле, во многих отношениях были необычны. Мне всегда казалось поразительным, насколько они похожи на людей. Их неповиновение было актом доброй воли — очень человеческое качество, напоминающее о необдуманном выборе Адама и Евы в райском саду. Непокорные ангелы тоже были способны к исключительно человеческому проявлению любви — они любили целиком и полностью, слепо, опрометчиво. Получается, они променяли Небеса на страсть — обмен, который трудно полностью постигнуть, особенно потому, что вы и я оставили надежду на такую любовь.

Селестина улыбнулась Эванджелине, словно сочувствуя жизни без любви, которая предстояла ей.

— Они очаровательны в этом. Их способность страдать за любовь оправдывает их поступки. Но Небеса безжалостно наказали ангелов-наблюдателей. Дети от союзов между ангелами и женщинами оказались чудовищными существами, которые принесли в мир большие беды.