— Смотри на рабочем столе.

Ба, знакомые лица — Ник и Марла.

— И зачем мне на это смотреть?

— Это видео со вчерашней презентации марки нижнего белья Марлы Мендес.

— И что?

— Ничего. Просто смотри и слушай.

Сибилла обратила внимание, что между Марлой и Ником стоит симпатичный мальчик с проникновенным взглядом. Должно быть, это сын Марлы. Камера переместилась через зал на подиум, где шла демонстрация коллекции. Сибилла вдруг отметила про себя, что далеко не все девушки на подиуме худышки. Были среди них модели с формами, и выглядели они в белье Марлы просто потрясающе.

Тут в кадре появилось красивое личико самой Марлы, и она заговорила:

«Я хотела, чтобы в белье, которое я выпускаю, сексуально выглядели девушки разных комплекций. Я помню день, когда мне в голову пришла замечательная идея. Тогда я познакомилась с невестой Ника Воронова Сибиллой Парминтер. Едва я увидела ее, я поняла, каким и для кого будет мое белье. Она великолепна. Она словно сошла с полотна художника. Линии ее груди, талии, бедер совершенны. Она — само воплощение женственности».

Невеста? Сибилла ощутила на себе пристальный взгляд Мег.

«Так что в моей коллекции найдут для себя что-то подходящее и нимфы, и дриады, и Венеры. Мы, женщины, все очень разные и каждая по-своему прекрасна. И мое белье в полной мере отражает это».

Потом на вопросы отвечал Ник.

Нет, сам он не особенно разбирается в нижнем женском белье, но вот его брата можно назвать экспертом в этом вопросе, потому он и решился вложить деньги в проект мисс Марлы.

Смех и залп новых вопросов.

Нет, он не собирается переезжать жить в Милан. Он намерен перебраться в Британию, чтобы быть с любимой женщиной. Если она того захочет, разумеется.

Сибилла услышала, как зазвонил телефон Мег, но не в силах была оторваться от экрана.

— Это мама, — сообщила Мег. — Хочет поговорить с тобой.

Сибилла, однако, продолжала неотрывно смотреть на экран.

Мег вдруг взвизгнула и запрыгала на месте.

— Ник звонил! Мама говорит, ты должна перезвонить ему. Сейчас не время играть в скромницу. Он ведь ясно озвучил свои намерения!

— Я не собираюсь ему звонить…

— Она не собирается звонить ему, мам. — Пауза. — И почему это ты не собираешься ему перезвонить? Кстати, это наш с ней общий вопрос.

Сибилла опустила крышку ноутбука и подняла взгляд на небо. Над долиной раздавалось стрекотание — не узнать этот звук было невозможно.

— Потому что он уже здесь.

Сначала Ник увидел лес, потом шпиль церкви, а потом и раскинувшуюся в долине деревню.

Внимание его было приковано не к Эдбери-Холл, а к территории вокруг него — она пестрела палатками и флагами всех мастей и размеров. Газон был запружен автомобилями. Несколько недель назад такое и представить нельзя было. Он бы такого не позволил.

Когда вертолет оказался прямо над деревней, Ник увидел майское дерево — пышное, нарядное, украшенное яркими лентами. Вокруг резвились девочки в белых платьицах, весело подзадориваемые родителями, соседями и школьными друзьями.

Увидел церковь Святой Марии со сверкающим шпилем, раскинувшееся за ней кладбище, лес, где они как-то гуляли с Сибиллой. Тогда он окончательно и бесповоротно попал под власть ее чар…

А потом он увидел и ее саму, на холме, как и сказала ему по телефону Катерина. Две маленькие фигурки, но даже с большого расстояния он безошибочно узнал в одной из них Сибиллу.

— Бери западнее, — скомандовал Ник пилоту, и вертолет послушно направился к двум женщинам, одна из которых, заметив его, начала прыгать и размахивать руками.

Ник выпрыгнул из вертолета, не дожидаясь, когда остановится огромный винт. Сибилла шла к нему навстречу. Куда внезапно девалась ее подруга, его не волновало. Он подошел к ней совсем близко и остановился, не сводя с нее глаз. Она была прекрасна — как обычно. В милом цветастом платье, с цветами в распущенных волосах — она напоминала бы какую-то языческую богиню, если бы не ее резиновые сапоги.

— Ты этого не сделал, — первое, что сказала она.

— Нет.

Он держал руки в карманах, потому что так трудно было стоять с ней рядом и не сметь коснуться ее.

— Почему? — мягко спросила она, испытующе глядя на него своими ореховыми глазами.

— Я долго думал о том, что ты сказала мне, о том, что я использую свои возможности и деньги как оружие… Ты была права. Я хотел отомстить, потому что чувствовал себя обиженным, был зол. Это был застарелый гнев. По правде сказать, Сибилла, я думаю, что перестал злиться на Галину, когда выкупил архив моего отца. Выполнил своей долг перед ним.

— На кого же ты злился потом?

— На деда, за то, что он взял меня к себе, хотя и не должен был, на Сашу — за то, что он был настроен против меня. Но это все было лишь у меня в голове. А потом… потом я стал злиться на тебя.

— На меня?

— Я не думал, что ты любишь меня.

Она почувствовала себя так, словно мнимые богатеи вдруг открыли перед ней свои закрома и показали, как мало они имеют на самом деле. Ник, который, казалось, имел все — деньги, власть, возможности, открыл наконец ей свое сердце.

Она поняла, что он считал ее поистине богатой — женщиной, способной отдавать и любить. Такой она была с Саймоном, но, по его мнению, не хотела стать такой для него. Все это время он пытался показать ей, что любит ее, но она была слепа и глуха. А потому прятала от него свою любовь.

— Я люблю тебя, глупый, — призналась она.

И он улыбнулся. Своей прекрасной, неповторимой улыбкой. Улыбнулся лишь для нее одной.

— И где ты был все это время?

— Ездил в Хельсинки и встретился со своим биологическим отцом. Оказывается, он геолог.

— Кто бы сомневался, — улыбнулась Сибилла и шагнула к нему ближе.

Ник сжал руки в кулаки, чтобы не сорваться и не заключить ее в объятия прежде, чем закончит свою историю.

— Он пожал мне руку и не попросил ни копейки у сына-миллиардера. Вот такой он, оказывается, человек.

— Что ж, должно быть, он гордится тобой, — тихо сказала она и нежно провела рукой по его волосам, от чего у него чуть не остановилось сердце.

— Не знаю. Он интересовался тобой. Ты же не против, что я рассказал ему о тебе?

— Зависит от того, что именно.

— Я попросил у него совета. Сказал, что полюбил прекрасную англичанку, что у нее есть малышка и что она окружена людьми, которые любят ее. Но я все испортил…

— Значит, ты полюбил меня?

Ник сглотнул ставший в горле ком. Ему ужасно хотелось прижать ее к себе, но он лишь крепче сжал кулаки, чтобы все-таки сначала расставить все точки над «i».