Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Во всяком случае, для меня это будет единственный способ прославиться, — сказал Найэл.
Он порылся в кармане.
— По правде говоря, я не все это время провел у Труды, — сказал он. — Я искал тебе подарок.
— Ах, Найэл, покажи скорее.
— Так, пустяк, — сказал он. — Ничего ценного или особенно интересного. Я купил его на деньги, которые Папа подарил мне на Рождество. Но тебе понравится.
Он протянул Марии небольшой пакетик. Она развязала ленту и разорвала бумагу. В ней была красная кожаная коробочка. Внутри лежало кольцо. Камень был голубой. Мария слегка повернула его, и он засверкал.
— Найэл, дорогой Найэл… — сказала она. Кольцо пришлось ей как раз впору на средний палец левой руки.
— Пустяк, — сказал Найэл, — оно ничего не стоит.
— Для меня оно стоит всего, — сказала Мария. — Я всегда буду носить его. Я его никогда не сниму.
Она вытянула руку и смотрела, как при малейшем повороте кольца камень играет разноцветными лучами. Кольцо что-то напоминало ей. Где-то, когда-то она видела почти такое же. И вдруг она вспомнила. Мама носила на левой руке кольцо с голубым камнем. Кольцо, подаренное Найэлом, было очень похоже на Мамино, хотя, конечно, гораздо дешевле.
— Я рад, что оно тебе нравится, — сказал Найэл. — Как только я его увидел в магазине, я сразу понял, что должен его купить. Я знал, что оно — твое.
— Я хочу, чтобы в театр ты поехал в такси вместе со мной, — сказала Мария, — и довел меня до самой двери. Папа и Селия приедут позже. Ты это сделаешь для меня?
— Да, конечно, — сказал он. — Я так и собирался.
Часы летели слишком быстро. Подали чай. Убрали чай. И Найэлу уже было пора идти наверх переодеваться. Папа вернулся домой около шести часов. Он был очень разговорчив и весел. Должно быть, в «Гаррике» он выпил не одну рюмку.
— Сегодня там будет весь Лондон, — сообщил он, — а на банкете после спектакля к нам причалят еще человек десять. Селия, пожалуй, тебе стоит позвонить в «Грин-Парк». Черт меня побери, если я знаю, кто придет, а кто нет. Найэл, тебе лучше вдеть бутоньерку. Андре, где бутоньерка для Найэла?
Он стал с грохотом подниматься по лестнице, громко смеясь, окликая Марию, окликая Селию, окликая всех в доме. Мария спустилась из своей спальни с чемоданом в руке. В нем лежало вечернее платье, которое она собиралась надеть после спектакля. Селия не знала, кто бледнее — Мария или Найэл.
— По-моему, нам лучше идти, — сказала Мария жестким, напряженным голосом. — В театре мне станет лучше. По-моему, нам лучше идти. Кто-нибудь вызвал такси?
Теперь пути назад нет. Возврата нет. Приходится покориться неизбежности. Действительно, похоже на хирургическую операцию. Страшную операцию на жизненно важных органах. Селия стоит на сквозняке в холле с лицом сестры милосердия, и на нем блуждает подобострастная улыбка.
— До встречи, дорогая… Желаю успеха, — сказала Селия.
Такси — больничная каталка; как на каталке вывозят труп из операционной, так и оно уносит ее в театр.
— Ох, Найэл… — вырвалось у Марии. — Ах, Найэл…
Одной рукой он обнял ее за плечи, и такси медленно покатило по залитым густой жижей улицам.
— Не покидай меня, — сказала Мария. — Никогда, никогда…
Он плотнее прижался к ней и ничего не ответил.
— Не представляю, зачем я этим занимаюсь, — сказала она. — Моя работа не доставляет удовольствия ни мне, ни другим. Нелепо продолжать ее. Я ее ненавижу.
— Нет, не ненавидишь. Ты ее любишь, — сказал Найэл.
— Неправда. Я ее ненавижу, — сказала Мария.
Она посмотрела в окно. Засыпанные снегом улицы казались чужими, незнакомыми.
— Куда мы едем? — спросила она. — Он не туда едет. Я опоздаю.
— Не опоздаешь, — сказал Найэл. — Еще уйма времени.
— Мне надо помолиться, — сказала Мария. — Скажи ему, чтобы он подъехал к какой-нибудь церкви. Мне надо помолиться. Если я не помолюсь, случится что-нибудь ужасное.
Найэл просунул голову в окошко перегородки.
— Остановитесь у церкви, — попросил он, — у любой церкви, не важно где. Молодая леди хочет выйти и помолиться.
Водитель обернулся, на его круглом лице было заметно удивление.
— Что-то не так? — спросил он.
— Нет, — ответил Найэл. — Просто через час ей предстоит выйти на сцену. Найдите какую-нибудь церковь.
Водитель пожал плечами и нажал на сцепление.
Машина остановилась около церкви Св. Мартина-в-Полях.
— Ей лучше всего зайти сюда, — сказал водитель. — Здесь служат панихиды по актерам.
— Это предзнаменование, — сказал Найэл, — доброе предзнаменование. Тебе надо зайти. Я подожду в машине. — От холода у него стучали зубы.
Мария вышла из такси и поднялась на паперть церкви Св. Мартина. Вошла внутрь, остановилась в левом приделе и опустилась на колени.
— Пусть все будет хорошо, — сказала она, — пусть все будет хорошо.
Она снова и снова повторяла эти слова, ведь больше сказать было нечего.
Она поднялась с колен и поклонилась алтарю — она не знала, высокая это церковь или нет, а женщина, которая молилась у нее за спиной, внимательно за ней наблюдала — и спустилась по скользким ступеням к машине.
— Полегчало? — спросил Найэл. Он был очень взволнован и казался бледнее прежнего.
— Немного, — ответила она.
Но это было совсем не так. Лучше ей ничуть не стало. Хотя зайти в церковь — вещь полезная. Как подержаться за дерево. Вреда не будет… Через несколько минут они остановились у подъезда «Хеймаркета».
— Вот мы и приехали, — сказал Найэл.
— Да, — сказала Мария.
Он вынес чемоданчик и расплатился с водителем. Папа дал ему денег. В карманах у Марии было пусто. Она совсем забыла про деньги на такси.
— До встречи, — сказала Мария. Она посмотрела на Найэла и попробовала улыбнуться.
Вдруг она сорвала с руки перчатку и показала ему кольцо.
— Ты со мной, — сказала она. — Я спокойна. Ты со мной.
Она вошла через служебный вход и оказалась в театре. Сердце ее все еще сильно билось, руки горели, но ощущение паники прошло.
Она в театре. С другими актерами. Одна из ее коллег просунула голову в дверь уборной — лицо покрыто густым слоем крема, голова обмотана полотенцем.
— У меня дизентерия. Внутри все вывернуло. Вы прекрасно выглядите.
Теперь Мария знала, что все будет хорошо. Об этом она и просила в церкви Св. Мартина-в-Полях. Они все вместе. Все как один. Она не одинока. Она их часть, и все они вместе.
Неожиданно она увидела в коридоре его. Негромко насвистывая, он стоял у двери и смотрел на нее.