После уроков учитель Хуршет провел в школе целую акцию — нужно было повесить в классе портрет древнего мудреца Авиценны. Хотелось увлечь этим пустяковым делом всех детей, пусть это объединит их. Поэтому он давал каждому какое-нибудь мелкое задание: протереть пыль, подержать сверла, наметить место, куда нужно вбить «костыль». Наконец дело было сделано, портрет водрузили на место. Теперь все с удовлетворением разглядывали его.

— Вот, ребята, самое главное, что я хотел сделать для улучшения оформления класса.

Вокруг учителя стояло несколько мальчишек и девчонок десяти-двенадцати лет. Среди них были заводила Бахтияр, несколько его закадычных приятелей, а также красивая девочка Анзурат, в которую были влюблены поголовно все мальчики.

Один паренек, он опоздал и раньше не слышал рассказа учителя, спросил:

— Кто этот старик — президент?

Все, в том числе и Хуршет, рассмеялись.

— Это великий таджикский философ, ученый, врач, — объяснил учитель. — Его полное имя Абу Аль Хусейн ибн Абдаллах Ибн Сина. Но во всем мире он известен как Авиценна.

Опоздавший паренек, который перед этим задал глупый вопрос, неожиданно проявил большую эрудицию:

— Я знаю. Это тот самый, кто сказал: «Я мыслю — значит, я существую».

— Молодец, — удивился Хуршет. — Откуда ты это знаешь?

— А мой папа выписывает любимые изречения. Такое у нас в комнате висит.

В это время шалун Бахтияр незаметно для учителя бросил в Анзурат спичку. Девочка моментально прореагировала:

— А вот Бахтияр до сих пор не мыслит.

— Ничего страшного, — улыбнулся Хуршет. — Поучится и обязательно начнет мыслить. Вообще же в начале учебного года я поподробней расскажу вам о самых замечательных наших предках — таджиках, персах, всех, кто говорил на языке фарси. Наверное, ни у одного народа не было столько прекрасных поэтов: Рудаки, Фирдуоси, Омар Хайям, Саади…

— Я знаю стихи Рудаки, — вскинув руку, сказала Анзурат.

— Это прекрасно. Значит, будешь мне помогать.

— Учитель, а разве Коран разрешает девочкам учиться? — спросил Бахтияр. — Что они тут делают?

— А кто тебе сказал, что не разрешает? В шестом хадисе сказано, что учение должно быть как для женщин, так и для мужчин. Сам пророк Мухаммед провожал свою дочь в школу.

— О Коране вы тоже будете рассказывать?

— Разумеется. Чтобы вы не задавали такие глупые вопросы, как Бахтияр.

Осмеянный Бахтияр, разозлившись, выкрикнул:

— А я тоже знаю Коран. Там сказано, что мы должны убивать неверных.

— Это все, что ты знаешь? — нахмурился учитель. — Почему же там сказано, что убивший одного человека все равно что убил все человечество? Ведь человечество состоит не только из правоверных… И как быть с тем, что мы называем Аллаха Милостивым и Милосердным? — Хуршет остановился, почувствовав, что вступил в диспут уже не с маленьким мальчишкой, а с кем-то другим. Поэтому он завершил с мягкой улыбкой: — Не случайно, приветствуя друг друга, мы говорим: «Салам алейкум!» Мира вам и благополучия! И все великие поэты воспевали добрые чувства, учили милосердию.

Не находя возражений, но и не желая сдаваться, Бахтияр пробурчал:

— Все равно все стихи выучить невозможно.

— Поэтому ты должен выбирать сам, что тебе ближе. Я же точно знаю одно: когда ты, Бахтияр, подрастешь и захочешь объясниться в любви…

— Вот еще, глупости, — насупился мальчик.

— Он уже объясняется, — хихикнула Анзурат.

— Так вот, когда ты захочешь объясниться в любви, я настоятельно советую тебе не кидать в нее, скажем, спички, а прочитать стихи Саади. — Хуршет подошел ближе к окну. — Например, такие:

Если в рай после смерти меня поведут без тебя,

Я закрою глаза, чтобы светлого рая не видеть.

Ведь в раю без тебя мне придется сгорать, как в аду.

Нет, Аллах не захочет меня так жестоко обидеть…

Учитель читал стихотворение, глядя при этом в окно, и вдруг увидел, что по улице идет задумчивая Лейла. Вот она дошла до углового дома, собралась повернуть, и тут рядом с ней притормозил черный джип.

Забеспокоившись, Хуршет растерянно оглянулся на ребят. Все внимательно смотрели на него, ожидая продолжения.

— Подождите, пожалуйста, я сейчас вернусь, — сказал учитель и стремительно вышел из класса. Из здания школы он уже выбежал и пулей помчался к повороту. Завернув за угол, Хуршет увидел, что черный джип медленно удаляется по улочке. Поравнявшись с чайханой, машина остановилась. Лейла исчезла. Учитель растерянно оглянулся по сторонам и увидел особиста Касьяна. Капитан подошел к магазину, подергал дверь и с сожалением убедился, что тот уже закрыт.

— Федор! Касьян! — крикнул учитель и подбежал к капитану. — Там… я видел… сначала она шла, и я не успел…

— Ты отдышись, Хуршет, я ничего не понимаю. Что ты видел?

— Черный джип. Помнишь, вы искали такой?

Касьян насторожился:

— С чего ты решил, что это тот самый?

— Потому что они Лейлу украли. Я сам видел.

— В милицию сообщил?

— Да нет же, это только что было, две минуты назад. Он остановился возле чайханы.

— Ну и дела, елки-палки! — Касьяну не верилось, что сельскому учителю удалось сделать то, над чем давно бились все здешние спецслужбы. — Ну-ка, пошли, покажешь.

На стоянке возле чайханы припарковалось достаточно много машин. Это было то самое место, где пограничники поймали Селима. Между фурами неприметно затесался зловещий черный джип.

— Похож, очень похож, — пробормотал капитан. — Ты людей из джипа видел? Кто там ехал?

— Нет, никого не видел.

Возбужденный нежданной удачей Касьян соображал, что ему следует предпринять. Уйти отсюда — упустишь джип, который может уехать в любую минуту. Но и без подмоги с этими наглецами одному не справиться. Если действительно Лейлу похитили, значит, там несколько человек, и кто-нибудь сейчас находится в машине. Остальные будут спокойно ужинать, они тут никого не боятся.

Капитан попросил Хуршета сбегать в комендатуру, объяснить дежурному ситуацию и попросить прислать наряд на машине. Понятливо кивнув, учитель вприпрыжку направился к комендатуре.

Касьян переложил пистолет из кобуры в карман камуфляжной куртки. Потом, внимательно оглядываясь по сторонам, подошел к джипу. Поблизости ни души. В окнах домов уже горит свет. У машины были сильно тонированные, почти черные стекла, через такие невозможно увидеть, что внутри. Нагнувшись, Касьян рассмотрел рисунок покрышек. Этот джип, точно, он самый.

Услышав сзади шаги, Касьян выхватил пистолет. Но было уже поздно — раздались три выстрела из пистолета с глушителем, и капитан рухнул на землю. Убийца намеревался сделать контрольный выстрел, но, нагнувшись над Касьяном, убедился, что больше стрелять не нужно.