мощный движок, и он считал бы текущие вероятности для пользователей, оберегая их от опасностей и помогая решать правильные задачи любого уровня сложности.

Мало-помалу воображение Гефеста разгулялось. Он сел и расписал принципы построения, иерархию прав и технологии аутентификации воображаемой совершенной Сети. Он так много думал о ней, что однажды, проснувшись утром, он смог представить себе реальную правильную сеть.

И тогда он увидел Ее. Его божественное зрение под напором его божественной силы открыло перед ним тайную глубинную сеть DNet. Эта сеть оказалась еще прекрасней, еще совершеннее, еще проще и сложнее, чем представлял себе Гефест. Гефест вглядывался в открывшееся. Его мучил вопрос. Кто? Кто создал совершенство?

Боги? Вряд ли, они часто ленивы и не утруждают себя постоянным образованием. Люди? Люди могли бы, но это же скрытный сложный титанический труд.

В этот момент Гефеста настигла догадка. Конечно, титан, конечно, Прометей и его безумное племя искателей и мастеров. И ведь держал в тайне хитрец. Видимо, стал с годами умнее и осторожнее. Надо с ним переговорить и не откладывая.

Гефест поднялся и вышел из мастерской. Он бы непременно разыскал Прометея, но перед ним вырос Гермес.

– Вижу, ты собрался в дорогу, – всегда приветливый Гермес был рад видеть Гефеста.

– Может, ты видишь, куда и почему я собрался? – Гефест вовсе не иронизировал, ирония была его слабым местом, по крайней мере, на вербальном уровне. Просто ему не верилось, что в тот момент Гермес оказался на его пути случайно.

– Ты же понимаешь, что рассказать о глубинной сети я тебе не мог. Это не моя тайна. Но если ты сам ее обнаружил, а ты, похоже, ее обнаружил, то теперь мы можем поговорить. Думаю, нам обоим будет интересно, – сказал Гермес.

– Но как же ты догадался, что я ее нашел как раз сейчас? – спросил Гефест.

– Ничего сложного, мой друг. Я загрузил в нее твои параметры, и сегодня вероятность твоего открытия резко выросла. И вот я тут.

077. Первая картина – зрители в галерее

Нельзя сказать, что сквозь галерею на острове Сен Луи шел непрерывный поток посетителей. Нет, конечно. Это было бы странно и неудобно. Но кое-кто в галерею заходил, звякал дверным колокольчиком, улыбался Смотрителю, с любопытством оглядываясь, проходил вглубь и в зеленом зале останавливался перед Первой картиной. В зале кроме нее был тяжелый высокий столик с книгой для отзывов, и несколько светильников на стенах и потолке.

Вслух посетители нечасто высказывались о Первой картине. Но одна маленькая веселая девочка двух или трех лет сообщила, что на картине “много кусочков, а вот там есть мои кусочки”. Родителей малышки и Смотрителя это заявление заинтересовало и развеселило. Пояснений девочка не дала, но показала поднявшему ее папе, какие именно кусочки были ее. На всякий случай или по привычке мама девочки сфотографировала картину и отдельно важные кусочки.

Некоторые посетители спрашивали Смотрителя, как называется картина и почему не указано имя художника. Смотритель объяснял отсутствие названия и анонимность выбором автора и предлагал оставить впечатления в книге отзывов, с которой художник обязательно ознакомится после завершения экспозиции.

Однажды зашел крупный носатый месье, постоял у Первой картины четверть часа, после чего Смотритель принес ему стул и предложил кофе. Стулом месье воспользовался, развернув его спинкой к картине, сев и положив на спинку стула тяжелые руки и подбородок, а от кофе, едва заметно втянув воздух носом, чрезвычайно вежливо отказался. Он оставался перед Первой картиной еще не менее получаса. После чего поднялся, вздохнул, сказал что-то вроде: “Вот ведь как оно бывает”. Раскланялся со Смотрителем, вернул стул на место, закинул конец шарфа через плечо и удалился, оставив после себя легкий запах кардамона и горьковатой полыни.

Приходили местные художники, несущие вечную вахту на переднем крае искусства – набережной Сены – и отточившие мастерство мгновенного портрета туриста почти до совершенства. Они смотрели на картину недолго, отзывов не оставляли, вопросов не задавали. Вышли тихо, покурили молча у выхода и не возвращались никогда.

Как-то зашел молодой высокий чернокожий человек в ярком двухцветном шарфе. Он простоял перед картиной минут пятнадцать. Лицо его было живым, он улыбался, словно читал хорошую книгу без кровавых происшествий и загубленных жизней. Смотрителю показалось, что он что-то держал в левой руке, может, крупные четки, может, несколько гладких камней, которые он перебирал пальцами. Чуть позже Смотритель видел, как он читал книгу отзывов и, кажется, что-то там написал. Природная деликатность не позволила Смотрителю немедленно прочитать запись, а потом он отвлекся и забыл.

Забегал стремительный месье, сосед сверху, узнать, что за заведение открылось в доме. Представился, постоял у картины минут пять. Ближе к вечеру вернулся со своей maman, очень седой дамой с крошечной сумочкой, старорежимной шляпкой и милейшей улыбкой. Тут Смотритель сразу предложил стул и лучший кофе, что смог сварить. Мадам выпила пол чашечки и оставалась у картины минут двадцать. Смотрителю показалось, что все это время взгляда от Первой картины она не отводила, глаза за стеклами ее очков подозрительно блестели. Но он тактично не приближался, полагая, что если что-то понадобится, то месье, сын мадам, его позовет. Мадам и ее сын ушли, тепло попрощавшись и предупредив, что еще зайдут. Они приглашали в случае любой надобности обращаться к ним запросто по-соседски, ведь они жили тремя этажами выше.

Заходила группа китайских туристов в количестве примерно пятнадцати человек и пятнадцати селфи палок. Это были очень беспокойные десять минут в галерее. Китайские туристы оставили несколько непонятных иероглифов в книге отзывов и несколько монеток в ящике для пожертвований.

Прибежал мальчишка-курьер с пакетом волшебно пахнущего свежемолотого кофе и корзинкой миндального печенья. Уверял, что это посылка от недавнего посетителя. Смотритель предположил, что это было от носатого месье. Мальчишка передал совет пить кофе и есть печенье не откладывая, пока все свежее, и убежал. Смотритель повиновался, это был славный день. Волшебные напитки случались в его жизни нечасто. Кулинария пока не была его сильным местом.

Одна дама, какая-то иностранка, пришла и расплакалась перед Первой картиной. Она укоризненно спрашивала подоспевшего Смотрителя на смеси языков, за что ей это наказание. Смотритель извинялся, предлагал воды, очень переживал и, наконец, проводил даму до дверей. Прощаясь, он посоветовал ей съесть чернично-мятного пломбира в лавке на соседней улице, потому что этот шедевр способен поднять настроение в самых непростых ситуациях. Дама ушла, орудуя клетчатым носовым платком и больше никогда не возвращалась.

Местные мороженщики зашли как-то вечером после закрытия своих лавок. То ли они прослышали о выставке