Я стараюсь, но, как назло, попадается все не то.

– Еременко, я тебя убью! – кричу девушке, когда она выдергивает из рук оранжевое платье, а я со злостью натягиваю на себя первую схваченную с полки вещь – оказавшийся в руках «везучий» желтый топ.

Вот же гадство! Но Лилька молчит, а искать что-либо другое нет времени.

Длинную цветастую юбку, до середины икры, расклешенную и немодную, под натуральный шелк, купленную в комиссионке за три копейки из-за дикой расцветки, я выбираю сама. Сдергиваю с вешалки короткую черную куртку, впрыгиваю в туфли на каблуках, хватаю сумку и, выбегая из комнаты, прошу Лильку быть человеком и вызвать к подъезду общежития такси.

Когда машины нет спустя пять минут, дождь сыплет крупной моросью, забытый зонт пылится на полке, а у меня заканчиваются слова ругательств, я подхватываю прилипший к ногам подол юбки и припускаю в беге к остановке, завидев вывернувший из-за угла автобус…

– Я же сказала! Мне нужен Бампер! Срочно! Читай по губам, парень: прямо сейчас! И нет, красавчик, ты мне никак не подойдешь!

Я сама не знаю, почему меня не пустили в клуб, а задержали у входа, – надеюсь, не по той причине, что неслась, как шальная, и из-за моего мокрого вида? – но я стою возле двухметрового детины уже добрых десять минут и не могу сдвинуть это каменное изваяние и на шаг.

– Удивила, девочка! – невозмутимо рокочет Халк*, глядя на меня сверху вниз веселыми глазами. Верзила явно заскучал и наслаждается беседой, но развлечение упрямых вышибал сегодня не входит в мои планы, и я все больше склоняюсь к мысли лишить его жизни стопервым ударом сумочки. – Он всем нужен. Кому больше, кому меньше. Так почему именно ты? Давай, убеди меня, детка.

– Нам надо с ним поговорить!

– Да-а? И, наверняка, очень серьезно?

– Не твое дело! Слышь, ты, Громобой, не зли меня! В последний раз предупреждаю!

– Даже не начинал, глазастая. Ты все еще меня не убедила.

– Я не пойму, тебе что, позвонить трудно? Просто взять и набрать номер? Тык-тык-тык! Или Рыжий специально ставит сюда шибко «умных» парней, для которых освоить телефон – непреодолимая сверхзадача? У тебя что, от приема стероидов серое вещество рассосалось?

– А вот теперь ты меня не зли, девочка. Могу ведь нечаянно и помять.

– Давай, Бинго-Бонго*! Рискни здоровьем! Может, и сделаем из тебя человека! Только я за последствия не отвечаю!

Я отступаю на шаг, занося главное оружие девушки – сумочку, над плечом, но вдруг громко вскрикиваю:

– А вот и Бампер нарисовался, собственной персоной! Ой! – испуганно прикрываю рот ладонью. – Кажется, там, чья-то тачка горит! Точно! Смотри, Громобой! Черный мерс!

Из меня плохая актриса, но отвлечь внимание верзилы все же удается. На короткую секунду, не больше, но мне и ее вполне хватает, чтобы проскользнуть под рукой вышибалы, распахнуть массивную дверь и юркнуть в клуб. Сразу же в гущу толпы трясущегося танцпола.

– Пропусти! И ты! И ты тоже! Да, пропусти же!

Я пробираюсь сквозь толпу, отыскивая взглядом в мелькающих лучах света полутемный коридор, в котором мы с Рыжим скрылись в прошлый раз, и не нахожу.

Черт! Кажется, кому-то для памяти не хватает нужного градуса!

– Хорошо, Виктор! Как скажешь! Я все сделаю! – едва приближаюсь к трем дверям, замирая перед ними в нерешительности, как тут же из-за одной из них выпархивает незнакомая девчонка и, гордо тряхнув длинной гривой волос, с улыбкой цокает мимо меня в зал. Оставляя наедине с больно кольнувшем в сердце воспоминанием: голый Рыжий, отвернутый лицом к умывальнику, неспешно споласкивающий руки… А минутой раньше – целующий мое плечо. Не в страсти, а просто потому, что ему так хотелось…

Так неужели он и правда такой со всеми?.. И почему это меня волнует? Почему я вообще думаю об этом именно сейчас?!

Я почти готова увидеть его таким – голым и праздно-удовлетворенным, не зря Мишка упоминал о витавших вокруг парня слухах, а девчонка казалась такой довольной. Да я и сама видела его с блондинкой на свадьбе, и потом уже здесь, с брюнеткой, у клуба… И неожиданно, подумав об этом, не могу переступить порог. Смотрю перед собой на дверь, кусая губы.

Что? Что значит: она все сделает? И «как скажешь»?

– А! Вот ты где, проныра! Я тебе сейчас покажу «тачка горит»! Дай только до тебя добраться, зараза глазастая! – раздается низкий рык за спиной, и я уже ни о чем не думая прыгаю в комнату. Со стуком захлопываю за собой дверь, проворачиваю ключ в замке и, тяжело дыша, приваливаюсь к деревянной панели спиной, роняя к ногам сумочку.

Он сидит за письменным столом перед включенным ноутбуком, непривычно сосредоточенный и серьезный, и для разнообразия что-то настукивает на клавиатуре, держа перед собой в руке только что отпечатанный на работающем принтере лист бумаги.

Я вошла слишком шумно, в дверь стучат, и ему приходится поднять на меня взгляд.

– А ну открой, коза мокрая! Не то пожалеешь! Снесу замок к чертям и собственноручно ноги вырву! Бампер, ты там в порядке?!

Мы смотрим друг на друга долго, пока дверь ходит ходуном, и, наконец, я не выдерживаю первой:

– Если твой громила меня хоть пальцем тронет, я буду кричать! Громко! И защищаться!

Полдела сделано, я его нашла и теперь не намерена уйти так просто.

Рыжий откидывается на спинку стула, оценивая ситуацию, рассматривая незваную гостью на своем пороге, затем встает из-за стола и не спеша направляется ко мне. «Сейчас он вышвырнет меня за дверь!» – неожиданно проносится в голове, когда он подходит слишком близко и на мгновение замирает, едва не коснувшись широкой грудью, но вместо этого он уверенно отодвигает меня в сторону, открывая замок.

– Бампер, я пытался ее остановить, честно! Но она пёрла, как таран, а я девушек не бью, ты же знаешь.

– Все нормально, Антон. Это ко мне. Запомнил в лицо?

– Да.

– В следующий раз пропускай.

– Понял.

И все. Тишина. Но от меня не укрывается тот факт, что Рыжий оставляет нас за закрытой дверью, проворачивая ключ в замке.

Он поворачивается ко мне и сует руки в карманы брюк, оказавшись вновь слишком близко. Смотрит внимательно, не спеша говорить. Не замечая, как его близость обезоруживает меня, заставляя сердце гулко стучать, а дыхание окончательно сбиться от коснувшегося ноздрей тонкого запаха табака, чистого мужского тела и дорогого парфюма. Обездвиживая и подчиняя себе.

Я вдруг отчетливо понимаю, как неприглядно выгляжу со стороны на его фоне, и касаюсь мокрых волос рукой, отводя взгляд, поправляя на груди распахнувшуюся было куртку.

– Я думал, ты не хочешь меня видеть.

Мы стоим молча, снова глядя друг другу в глаза, прежде чем мне удается упрямо ответить, наперекор затапливающему меня знакомому чувству голода и жаркой пустоты, путающей мысли, заставляющей глубже дышать.