(«Тиградком»)

* * *

Муниципальный жилой дом, Москва, улица 1-я Дубровская,

7 августа, понедельник, 16:33

Закончив допрашивать Шуму-Шуму, точнее, вселившегося в нее духа, Витольд заклеил рот старухи скотчем, проверил, не разболталась ли стягивающая ее веревка, и медленно направился в комнату, на ходу вынимая из кармана мобильный телефон. У него не было сомнений в том, что следует немедленно звонить в Орден.

Дух, вынырнувший из Железной Крепости! Дух, знающий ее координаты! Знающий, как добраться до…

Да при чем здесь дух?! Проводник, не более. Самое главное заключалось в том, что сохранилось одно из легендарных поселений асуров! В целости! Кто знает, что можно там отыскать? Оружие? Артефакты? Знания? Подобное событие способно перевернуть Тайный Город… да что там Тайный Город — весь мир! Ведь навы пусть и неохотно, сквозь зубы, но признавали, что даже во времена расцвета Темного Двора, когда Великий Дом Навь правил Землей и принимал вассальные присяги от многих обитателей Внешних Миров, им не удалось достичь уровня самых первых разумных Вселенной. А тут целое, практически нетронутое хранилище древних знаний! Арсенал и библиотека в одном месте! Наверняка терпящие поражение асуры свезли в свою последнюю крепость все самое ценное…

Витольд посмотрел на зажатую в руке телефонную трубку. Прищурился. Первый порыв прошел. Еле сдерживаемый щенячий восторг, овладевший Ундером в конце допроса, отступил. Здравый смысл продолжал настаивать на том, что следует оповестить о находке Великий Дом, что вытащен счастливый билет, что ждут его слава, почет и уважение рыцарей.

«Счастливый билет? Похоже на то…»

Ундер вернул телефон в карман, уселся на диван, вытянул ноги, положив их на пыльный журнальный столик, покрытый пожелтевшей от времени салфеткой, и попытался представить, что последует за его сообщением.

Как отреагирует Орден?

Если бы на троне оставался Леонард де Сент-Каре, старый, но настоящий, сделанный из стали чуд, предсказать его шаги не составило бы труда. Ундер не сомневался, что, узнав о Железной Крепости, Леонард приказал бы сформировать экспедицию из опытнейших магов. Тайную экспедицию, разумеется, не ставя в известность остальные Великие Дома. Нет, сначала бы Шуму-Шуму, точнее — засевшего в ней духа допросили бы с пристрастием, не так, как это сделал Витольд, не только с помощью пыток, но и магическими методами. Затем отправили бы в Сибирь экспедицию и использовали все ее находки в интересах Ордена. В каких интересах? Разумеется, в военных. В этом отношении Леонард был стопроцентным чудом, понимающим, что преимущество — понятие зыбкое и следует бить сразу же, как только появилась возможность, пока враги не опомнились, не пронюхали. Пока не уравняли шансы. Стало возможным получить поддержку гиперборейского войска — де Сент-Каре, не задумываясь, открыл переход в Глубокий Бестиарий и бросил тварей против Зеленого Дома. Только так. За это Леонарда уважала вся Чудь. И пусть он проиграл, не просчитал, что проклятая Навь нанесет удар в спину, пусть он погубил армию в Лунной Фантазии — ветераны все равно вспоминали о старике с уважением. Он был плотью Чуди, духом Чуди, ее ожившим символом. Несгибаемым.

Витольд поднялся, прошелся по комнате, задержался возле старого трехстворчатого шкафа, возле зеркала. Посмотрел на свое отражение. На шрам.

Лунная Фантазия. Она перевернула все. Поставила Чудь на колени. Зеленые смеялись, глядя, как моряны рвут рыцарей на части.

Смеялись!

Ундер закусил губу.

Леонарду де Сент-Каре хватило бы воли использовать сокровища Железной Крепости в военных интересах. Напасть на извечных врагов Ордена. Раздавить проклятую Людь!

Витольд отшатнулся — на мгновение показалось, что в зеркале промелькнула тень моряны. И заныл давно заживший шрам. Фантомная боль проникла в душу… Или наоборот? Боль души резанула по старому шву?

Проклятые моряны. Проклятая Людь…

Ундер забыл об утренних сомнениях, о том, что он думал о Власте, о том, как примчался на помощь старухе. Забыл. Не было Власты. Не было Шумы-Шумы. Были смеющиеся на стенах люды и тень моряны. Была поникшая мать и могила Оскара. Была вражда, длящаяся тысячи лет.

Молодой рыцарь сходил на кухню, покосился на пленницу: старуха сидела неподвижно, с закрытыми глазами, на появление Витольда никак не среагировала, заварил себе чашку чая и вернулся в комнату.

А как поведут себя нынешние правители Ордена?

Небольшая часть рыцарей до сих пор считала Франца де Гира трусом и узурпатором, но Ундер, несмотря на участие в Лунной Фантазии, подобных взглядов не разделял. Будучи мастером войны, Франц зарекомендовал себя отличным воином, преданным Ордену до мозга костей. В понимании Витольда прежние заслуги де Гира уравновесили спорное, мягко говоря, поведение во время войны (некоторые называли это предательством), и теперь Ундер относился к де Гиру ровно. Никак. Без обожания и без ненависти. К тому же Витольд видел, что правление нынешнего великого магистра идет Ордену на пользу. Благодаря его усилиям Чудь закончила войну только потерей армии, контрибуцию победители не накладывали, унизительных ограничений на деятельность не вводили. И дальнейшие шаги Франца были продуманными и правильными, направленными на укрепление позиций Ордена. Ни одной ошибки. Ни одной осечки. Ни одного, даже мелкого, вооруженного конфликта с другими Великими Домами. Де Гир, бывший некогда великолепным воином, стал замечательным политиком, он умело разыгрывал имеющиеся у него козыри и не позволял соперникам использовать свои. Однако армия Ордена ослаблена, а это значит, что умный и расчетливый Франц не рискнет использовать находку Ундера в военных целях. Роскошная карта под названием «Железная Крепость» ляжет на игральный стол, будет использована для достижения тактических, а не стратегических целей и не поможет Ордену стать ведущим Великим Домом Тайного Города. В отличие от Леонарда, де Гир соберет лидеров, чтобы вместе найти выход из очередного «кризиса».

— А это не кризис, — прошептал Витольд. — Это наше будущее…

И вновь показалось.

Не в зеркале, от которого Ундер давно отошел, а в дальнем, затемненном углу комнаты. Витающая пыль и легкие дневные тени сплели перед глазами Витольда фигуру Оскара. Окровавленного, но улыбающегося. В рассеченной кирасе, но с мечом в руке. Бесплотного, но реального.

Витольд не вздрогнул, не отвел взгляд, посмотрел брату в глаза и увидел в них укор.

— Я знаю, что ты неотомщен.

Но из-за этого ли грустен взгляд мертвого брата? Ундер не сомневался — да, из-за этого! Из-за чего же еще? Погибнуть от предательского удара в спину — что может быть хуже? И темные заплатят за свою подлость.

— Но сначала люды, брат, — вздохнул Витольд. — Начать надо с них.

Навам тоже достанется.

Видение пропало. Потревоженная пыль осела на ковер и комод, тени разбежались от нечаянно упавшего в угол солнечного луча, мертвое исчезло из мира живых.