— А мы-то что можем? Создать ещё одну химеру? Дальневосточную?

— Мы многое можем, — намекнул Иван Сергеевич. — В России кое-что осталось. И это кое-что способно стать основой новой идеологии для наших народов.

Мамонт пнул под столом Афанасьева — тот невозмутимо убрал ногу.

— Что осталось-то? Одни разговоры… «Россия в третьем тысячелетии станет духовным оплотом всего человечества». Интересно, каким образом? На основе чего?..

— Ты же знаешь, на основе чего…

— Если бы знал, с тобой тут не сидел!

— Мамонт, сведи Тойё с хранителями «сокровищ Вар-Вар», — неожиданно предложил Иван Сергеевич. — Больше от тебя ничего не требуется.

— С кем? — неподдельно изумился Мамонт, намереваясь ещё раз пнуть, однако Афанасьев подобрал ноги.

— С этими людьми. Из соляных копей. С гоями.

— Иван, да ты с ума сошёл, — засмеялся Мамонт. — Ты что, не видишь, в каком я положении? Я странник, бродяга. Меня вышвырнули, как собаку! Я им больше не нужен, Ваня. Меня использовали и выкинули.

— Не правда, Саня. Гои никого не выкидывают. Не подпускают к себе, но и не выкидывают.

— Я что тебе, плохой пример? Каста гоев закрыта напрочь. Мы изгои, каста неприкасаемых. Надо реально смотреть на вещи. — Мамонт отмахнулся и выпил. — Морозился бы я в горах, если бы не вытолкнули в шею! Ладно, Иван, хрен с ним, где наша не пропадала. Давай гулять! Тойё — мужик хороший, наверное, да наивный, как ты. Вон, спроси у нашей девушки: верит она в сказки или нет? — он взял руку Инги, погладил в своей ладони, как маленького взъерошенного зверька. — Скажи ему, Инга, нет же на свете ни Данилы-мастера, ни Хозяйки Медной горы?

— Нет, — медленно произнесла она, понимая, что от неё требуется. — Я больше ни во что не верю. И никому!

— Вот! Это уже и девушкам понятно!

Иван Сергеевич будто забыл, где находится, и никак не хотел остановиться. Мамонт заметил на его лице лёгкую свинцовую серость, проступающую на свободной от бороды и усов коже незнакомое, чужое состояние глубокого внутреннего раздражения.

— Девушкам здесь всё понятно. Особенно таким очаровательным.

Он снова делал идиотские намёки! Мамонт взял бутылку и, наполняя бокал, умышленно пролил водку на стол, щедро, через край, дескать, всё, ты меня достал!

Всегда понятливый и чуткий Афанасьев и этого не заметил.

— Не ври, Мамонт. Ты избран Валькирией. Это навечно, я знаю.

— Что? — нарочито громко засмеялся он. — Вань, ты же знаешь, как с нашими бабами связываться! Это же тебе не таиландки!.. Как выбрали, так и выбраковали. Нет уж, лучше самому выбирать. И я это сделал, Иван! Женюсь на Инге. Мы с ней странники, никому в этом мире не нужны. И потому найдём место, построим дом и будем жить. Правда, Инга?

Иван Сергеевич перешагнул все грани допустимого, и теперь Мамонт никак не мог разобраться — будто в самом деле отморозил мозги! — что происходит. То ли старый конспиратор, заводя речь о хранителях «сокровищ Вар-Вар», показывает, таким образом, что Тойё известно о них, и как бы выстраивает рамки предстоящего с ним разговора — до каких пределов можно открываться, чтобы не быть уличённым во лжи, то ли он вообще ничего не соображает, выбалтывая сокровенные вещи.

Инга растерянно смотрела то на одного, то на другого — вероятно, диалог ей казался полной абракадаброй. Два зрелых мужа несли чушь, разглагольствуя то о геополитике, то о каких-то женщинах.

— Ты пойдёшь за меня замуж? — он снова погладил руку Инги. — Если хочешь, это я тебе предложение делаю. Вот, при свидетелях! Обязуюсь сделать тебя счастливой, на руках носить буду. Хочешь? Ну, соглашайся скорее! Если уж нас свела судьба?

Главное, надо было говорить побольше, чтобы сбить с темы Афанасьева.

И он, наконец, понял, чего хочет Мамонт.

— Выходи за него, — посоветовал Инге. — Конечно, он не подарок. Мамонт, одним словом. Может, женится, так за ум возьмётся.

— О чём вы говорите?! — внезапно возмутилась она. — Я не хочу замуж. И отстаньте от меня! Почему вы смеётесь надо мной?!

Обида её была естественной и сейчас как нельзя кстати. Иван Сергеевич принялся её утешать — не терпел женских слёз, а Мамонт отыскал-таки его ногу под столом, пнул и сам стиснул зубы от боли, угодив обмороженными пальцами по его твёрдому кожаному сапогу.

Инга убежала бы из-за стола, если бы могла: забинтованные ступни ног выглядели колотушками. Мамонт поднял её на руки, отнёс за перегородку, уложил на постель.

— Мамонт! — она схватила его руку. — Ничего не понимаю, Мамонт. Что происходит? Почему всё так?..

— Тебе и понимать нечего, — жёстко отрезал он. — Всё, я устал от бродячей жизни! Ничего больше не хочу! И никуда больше не пойду!

Иван Сергеевич стоял в дверном проёме, прислонившись к косяку, взгляд был тяжёлый, наполненный внутренней злостью.

— Но в баню-то пойдёшь? — спросил он. — Здесь горячий источник есть, и топить не надо. Я когда бываю здесь, каждый день хожу.

Это было предложение поговорить с глазу на глаз. Там бесконечно шумит вода, и если угодливая служанка не увяжется, то другого места не найти…

— Не хочу! — бросил он, намереваясь поломаться для видимости. — В настоящую бы пошёл, а сюда… Мне не понравилось.

Айога сразу же сделала стойку — одних не отпустит…

— Пошли, полежим в горячей водичке, смоем грехи, — тянул Афанасьев. — Нам же спешить-то некуда?.. Потом сядем за стол, пропустим по стаканчику, а?..

— Я приготовлю полотенца! — чему-то обрадовалась Айога. — И возьму с собой массажные щётки! У меня есть специальные массажные щётки…

— Обойдёмся! — отрезал Иван Сергеевич. — Сиди с барышней. Сейчас истерика начнётся…

Она безропотно согласилась, достала два полотенца и присела возле Инги.

— А я хочу массаж! — заявил Мамонт. — Айога, за мной!

Служанка пугливо глянула на Афанасьева, ждала разрешения; тот сверкнул глазами.

— Перебьёшься! Собрался жениться, а в баню — со служанкой…

Иван Сергеевич не просто адаптировался в этой новой среде, но имел власть. И возможно, доверие Тойё…

Мамонт не выдержал уже по дороге к источнику, огляделся, спросил негромко:

— Иван, я тебя не понимаю.

— Потому что ты упёртый баран.

— Что ты хочешь? Игру затеял странную, рискованную…

— Это не игра, Мамонт. Хватит уж в игрушки играть. Пора бы образумиться. Тойё предлагает вариант.

— Ты что, в вертолёте головой ударился? С ума сошёл?

— Надо переломить ситуацию, — заявил Афанасьев. — Надо вынудить их пойти на контакт с Дальним Востоком.